| As he sat over his post-bags he had wrestled with this argument without achieving any satisfactory result except a growing conviction that there was something radically inapplicable about this whole code of ready-made honour that is the still small voice, trained to command, of the Englishman all the world over. | Корпя над почтовыми мешками, Поль тщился найти какие-нибудь возражения, но безуспешно; зато он все больше убеждался в том, что общепринятый кодекс чести, которым руководствуется любой британец, где бы он ни был, разъедает червоточина. |
| On the other hand was the undeniable cogency of Peter Beste-Chetwynde's. | С другой стороны, что возразить на железную логику Питера Бест-Четвинда: |
| ' You can't see Mamma in prison, can you? | "Ты только представь себе маму - в тюрьме"? |
| The more Paul considered this, the more he perceived it to be the statement of a natural law. | Чем больше Поль размышлял над этими словами, тем больше убеждался, что они относятся к области естественного права. |
| He appreciated the assumption of comprehension with which Peter had delivered it. | Он не мог не оценить уверенность, с которой Питер их произнес. |
| As he studied Margot's photograph, dubiously transmitted as it was, he was strengthened in his belief that there was, in fact, and should be, one law for her and another for himself, and that the raw little exertions of nineteenth-century Radicals were essentially base and trivial and misdirected. | Глядя на фото Марго - пусть даже такое нечеткое - Поль все больше укреплялся в вере, что существуют и не могут не существовать два разных закона, один - для нее, другой - для него, а тщетные и далекие от серьезности потуги радикалов прошлого столетия в основе своей глупы, пошлы и уводят в сторону. |
| It was not simply that Margot had been very rich or that he had been in love with her. | И дело не в том, что Марго богата и что он любит ее! |
| It was just that he saw the impossibility of Margot in prison; the bare connexion of vocables associating the ideas was obscene. | Поль просто понимал, что Марго не может очутиться в тюрьме. Само сочетание слов, воплощающих эту мысль, звучит непристойно. |
| Margot dressed in prison uniform, hustled down corridors by wardresses all like the younger Miss Fagan - visited by philanthropic old ladies with devotional pamphlets, set to work in the laundry washing the other prisoners' clothes - these things were impossible, and if the preposterous processes of law had condemned her, then the woman that they actually caught and pinned down would not have been Margot, but some quite other person of the same name and somewhat similar appearance. | Марго в тюремном халате гонят по коридору надзирательницы, как две капли воды похожие на мисс Фейган младшую. Марго посещают старушки из филантропического общества и пичкают ее брошюрами благочестивого содержания. Марго стирает в тюремной прачечной чужое белье. Все это невозможно, и если бы даже судебные крючкотворы привели ее за решетку, эта женщина, которую, как бабочку, накололи на булавку, была бы вовсе не Марго, а ее тезкой, отдаленно похожей на нее самое. |
| It was impossible to imprison the Margot who had committed the crime. | Марго, хоть она и совершила преступление, нельзя посадить в тюрьму. |
| If some one had to suffer that the public might be discouraged from providing poor Mrs Grimes with the only employment for which civilization had prepared her, then it had better be Paul than that other woman with Margot's name, for anyone who has been to an English public school will always feel comparatively at home in prison. | Если уж кому страдать из-за того, что, по мнению общества, бедняжку миссис Граймс следует лишить той единственной работы, которую ей уготовала цивилизация, так пусть это будет он, Поль, а не чужая женщина, носящая имя Марго, тем более что каждый, кто побывал в английской школе, без труда освоится и в тюрьме. |
| It is the people brought up in the gay intimacy of the slums, Paul learned, who find prison so soul-destroying. | Тюрьма, думал Поль, может подкосить лишь тех, кто вырос в трущобах, в атмосфере добрососедства. |
