Ангел бабочек на север идет, как мешокс высыпавшейся мукой, если нет мешка.Он себе кажется со стороны луной,а людям он след блуждающего мелка.Каждый в нем – бабочка, стоящая на лету,как звезда с бессмертною головой —превращается в дерево, лебедя или тайную наготу,невмочь от пенья остаться самим собой.Он идет и трубит в зеленую как трава трубу,и авианосец идет как овца за ним,а матросы порхают на вертолетном кругу —каждый как стая, как неохваченный дым.В нем смешались с траурницей – белизнакапустницы, свет смешался и мрак,и он отражается в зеркале как весна,а в другом – как конь апокалипсиса и прах.Не обернись на него – умрешь!лучше и дальше играть в костюм,в любовницу, армию, медный грош,в дольче, в габбану, вообще, в парфюм.Вот он смотрит в тебя глазами, что состоятиз тебя и земли, тебя и реки времен,и он плачет и пляшет, и слезы его горятвасильками и бабочками без лиц и людских имен.Он проходит как облако, зеркалами его не взять,не зацепить рукой, и пуле он невидим,и расширено облако криком нездешних стай,волочащихся сдутым куполом вслед за ним.А заглянет в реку – обращается в деготь, в кровь,только бабочки в горле шумят, словно крови бег,и ты – сам из бабочек – ложишься как долгая бровьв бабочкин снег – в далекий стеклянный снег.
ЩЕЛЬ
Горящий человек заходит в сад,он в языках огня, и крик как сад,он видит, как в саду стоит олень,и видит щель меж ребер, словно свет.Он смотрит в щель, а там стоит олень,такой же, только больше и точней,и как из-под двери, горит в нем свет,и кто-то тихо говорит за ней.Горящий человек глядит сквозь щельи видит там оленя из слюдыи звезд, и вышел он на мировую мель,и там стоит среди живой воды.И щель горит в ребре, а там, за нейстоит олень, и мирозданье всёкружит в хрусталике на дне зрачка,и щель горит в его боку, за нейстоит горящий человек, весь в языках,и щель в его боку полна огня,и шепчет рот ее: нет, ты не прах,ты – это свет, что сотворил меня.
БЛЕЙК И МЛАДЕНЕЦ
Уильям Блейк парит в дирижабле, а дирижабль в другомпарит дирижабле, а тот в Уильяме Блейке,странная, если вглядеться, фигура, как снежный ком,вывернуть в капли из садовой лейкии поместить в сферу неба, откуда берется дождь.Блейк идет в сторону Оксфорд-стрит, его спина в пламени,замечает подкидыша на пороге,берет его на руки, видит драконьи крылья,но не отбрасывает, а что-то шепчет в ухо.Уильям – тертый калач! Сатана, говорит Уильям,это неправильное слово, правильное – Force, Сила,и несет дитя в приют мимотрактиров, набережных, инвалидов,мимо луж, телег, хлопающих калиток,мимо служанок, клерков, грузчиков, открытых окон,Уильям идет как разорванный кокон,ставший бабочкой в воздухе достоверном,мимо матросов, баров, мимо таверныс государственным флагом, славься и правь морями,бабочка с выгоревшими бровями!Первая сфера Англии – ангел по имени Сандальфон,снег на него сыплется со всех сторон.Совесть – это форма пространства и речи.У Блейка на спине зажглись все свечи.Любовь это то, что формирует формы, гнет брег и губы,но щадит тростник и рыбацкие шлюпы.Младенец умирает, совсем синий, но Блейк донесет младенца,он донесет младенца,завернув в свое сердце бум-бум, в свое сердце бум-бум —одно и то же сердце для лошади, рыбы и бабочки.Наших форм не видят ангелы, все это бред собачийпро нежных ангелочков.Язык смерти – все, что мы тут столь важно делаем и вещаем —им неведом, и сами мы им неведомы.Ангелы видят сердце Блейка – что-то вроде безрукогои безногого инвалида, в лучах плывущий обрубок,что-то вроде пустой байдарки на зеленой реке —звезда Престолов.
