| She had no ideas of rising in the world. | Она не желала карабкаться на вершину общественной лестницы. |
| She knew, with the perfect cynicism of cruel youth, that to rise in the world meant to have one outside show instead of another, the advance was like having a spurious half-crown instead of a spurious penny. | С истинным цинизмом жестокой молодости ониа понимала, что карабкаться на вершину означает, что одно представление просто сменяется другим, что это восхождение сравнимо с тем, что вместо фальшивого пенни тебе всучают фальшивую полукрону. |
| The whole coinage of valuation was spurious. | Вся система ценностей была фальшивой. |
| Yet of course, her cynicism knew well enough that, in a world where spurious coin was current, a bad sovereign was better than a bad farthing. | Однако со всем этим цинизмом она осознавала, что в мире, где денежной единицей является фальшивая монета, плохой соверен лучше плохого фартинга. |
| But rich and poor, she despised both alike. | Но она одинаково презирала и бедных, и богатых. |
| Already she mocked at herself for her dreams. | И вот она уже насмехается над собой за подобные мечты. |
| They could be fulfilled easily enough. | Их достаточно легко воплотить в жизнь. |
| But she recognised too well, in her spirit, the mockery of her own impulses. | Но в душе она прекрасно понимала, насколько смехотворны ее порывы. |
| What did she care, that Gerald had created a richly-paying industry out of an old worn-out concern? | Какое ей дело до того, что Джеральд создал дающую небывалые прибыли отрасль промышленности из устаревшего предприятия? |
| What did she care? | Ей-то что до этого! |
| The worn-out concern and the rapid, splendidly organised industry, they were bad money. | И устаревшее предприятие, и интенсивная, прекрасно организованная отрасль промышленности, - все это фальшивые деньги. |
| Yet of course, she cared a great deal, outwardly-and outwardly was all that mattered, for inwardly was a bad joke. | Но она делала вид, что ей это не безразлично, и со стороны все так и выглядело - но только со стороны, потому что в душе она знала, что это просто неудачная шутка. |
| Everything was intrinsically a piece of irony to her. | Все в мире по своей природе позволяло ей иронизировать. |
| She leaned over Gerald and said in her heart, with compassion: | Она наклонилась к Джеральду и сочувствием сказала про себя: |
| 'Oh, my dear, my dear, the game isn't worth even you. | "Ах, дорогой, дорогой, эта игра не стоит даже тебя. |
| You are a fine thing really-why should you be used on such a poor show!' | Ты и правда хороший - так почему же ты участвуешь в таком неудачном представлении!" |
| Her heart was breaking with pity and grief for him. | Ее сердце разрывалось от тоски и жалости к нему. |
| And at the same moment, a grimace came over her mouth, of mocking irony at her own unspoken tirade. | Но в то же время от этой невысказанной тирады ее губы искривились в насмешливой улыбке. |
| Ah, what a farce it was! | О, какой же это фарс! |
| She thought of Parnell and Katherine O'Shea. | Она подумала о Парнелле и Кэтрин О'Ши. |
| Parnell! | Парнелл! |
