| He would be a Napoleon of peace, or a Bismarck-and she the woman behind him. | Он стал бы Наполеоном мирного времени или Бисмарком - а она будет той женщиной, что стоит у него за спиной. |
| She had read Bismarck's letters, and had been deeply moved by them. | Она читала письма Бисмарка, и они чрезвычайно тронули ее. |
| And Gerald would be freer, more dauntless than Bismarck. | Джеральд же будет более свободным, более раскованным, чем был Бисмарк. |
| But even as she lay in fictitious transport, bathed in the strange, false sunshine of hope in life, something seemed to snap in her, and a terrible cynicism began to gain upon her, blowing in like a wind. | Но даже когда она лежала, охваченная такими мечтами, купаясь в странных неестественных солнечных лучах надежды, что-то в ее душе щелкнуло и, словно волна, на нее накатил чудовищный цинизм. |
| Everything turned to irony with her: the last flavour of everything was ironical. | Все намерения приобрели ироничную окраску: все мысли оставляли насмешливое послевкусие. |
| When she felt her pang of undeniable reality, this was when she knew the hard irony of hopes and ideas. | Когда дело доходило до неотъемлемой реальности, тогда она сразу ощущала горькую иронию надежд и идей. |
| She lay and looked at him, as he slept. | Она лежала и смотрела, как он спал. |
| He was sheerly beautiful, he was a perfect instrument. | Он был необычайно красивым, он был идеальным орудием. |
| To her mind, he was a pure, inhuman, almost superhuman instrument. | Он казался ей совершенным, нечеловеческим, почти сверхчеловеческим инструментом. |
| His instrumentality appealed so strongly to her, she wished she were God, to use him as a tool. | Ей очень нравилась эта его сторона, она желала бы быть Богом, чтобы у нее была возможность направлять его. |
| And at the same instant, came the ironical question: | Но в ту же самую секунду насмешливый голос спрашивал ее: |
| ' What for?' | "А для чего?" |
| She thought of the colliers' wives, with their linoleum and their lace curtains and their little girls in high-laced boots. | Она подумала о женах шахтеров с их линолеумом и кружевными занавесками и их маленьких дочках в ботинках с высокой шнуровкой. |
| She thought of the wives and daughters of the pit-managers, their tennis-parties, and their terrible struggles to be superior each to the other, in the social scale. | Она подумала о женах и дочерях тех, кто управлял шахтами, об их теннисных турнирах и отвратительных стараниях занять более почетное положение, чем другие, на общественной лестнице. |
| There was Shortlands with its meaningless distinction, the meaningless crowd of the Criches. | О Шортландсе с тем бессмысленным отличием в статусе, который он давал, о никому не интересной толпе Кричей. |
| There was London, the House of Commons, the extant social world. | Были еще Лондон, Палата общин, сохранившееся до сих пор общество. |
| My God! | Боже мой! |
| Young as she was, Gudrun had touched the whole pulse of social England. | Гудрун была молода, но она уже испытала на себе все биение общественного пульса Англии. |
