| The two sisters worked on in silence, Ursula having always that strange brightness of an essential flame that is caught, meshed, contravened. | Сестры продолжали работать в полной тишине. В лице Урсулы ни на минуту не угасал глубинный огонь, огонь схваченный, пойманный в силки и рвущийся наружу. |
| She lived a good deal by herself, to herself, working, passing on from day to day, and always thinking, trying to lay hold on life, to grasp it in her own understanding. | Она достаточно долго жила сама по себе и сама для себя, проводя в работе день за днем, ни на минуту не переставая размышлять, пытаясь ухватить суть жизни, объять ее своим разумом. |
| Her active living was suspended, but underneath, in the darkness, something was coming to pass. | В ее жизни мало что происходило, однако внутри нее, во мраке, уже назревали какие-то перемены. |
| If only she could break through the last integuments! | Если бы только ей удалось разорвать последнюю сковывающую ее оболочку! |
| She seemed to try and put her hands out, like an infant in the womb, and she could not, not yet. | Она пыталась пробиться наружу и, подобно младенцу, выбирающемуся из утробы матери, протягивала руки, но высвободиться ей не удавалось, пока не удавалось. |
| Still she had a strange prescience, an intimation of something yet to come. | И все же у нее было странное ощущение, какое-то предчувствие говорило ей, что что-то должно случиться. |
| She laid down her work and looked at her sister. | Она отложила работу и взглянула на сестру. |
| She thought Gudrun so CHARMING, so infinitely charming, in her softness and her fine, exquisite richness of texture and delicacy of line. | Она подумала, как обворожительна, как необыкновенно обворожительна Гудрун, какая мягкость сквозит в ее облике, какой разносторонний у нее характер и насколько изящны линии ее тела! |
| There was a certain playfulness about her too, such a piquancy or ironic suggestion, such an untouched reserve. | В ней ощущалась легкая игривость и безотчетная соблазнительность, намекающая на страстность ее натуры, и нетронутая глубина. |
| Ursula admired her with all her soul. | Урсула восхищалась ею от всего сердца. |
| 'Why did you come home, Prune?' she asked. | - Зачем ты вернулась домой, Черносливка? -спросила она. |
| Gudrun knew she was being admired. | Гудрун чувствовала восхищение сестры. |
| She sat back from her drawing and looked at Ursula, from under her finely-curved lashes. | Она откинулась назад, забыв на мгновение о рисовании, и взглянула на Урсулу сквозь изящно изогнутые ресницы. |
| 'Why did I come back, Ursula?' she repeated. 'I have asked myself a thousand times.' | - Зачем я вернулась, Урсула? - повторила она. - Я уже тысячу раз задавала себе этот вопрос. |
| 'And don't you know?' | - И у тебя нет ответа? |
| ' Yes, I think I do. | - Напротив, думаю, что есть. |
| I think my coming back home was just RECULER POUR MIEUX SAUTER.' | Мне кажется, что я вернулась только для того, чтобы перевести дух перед новым броском вперед. |
| And she looked with a long, slow look of knowledge at Ursula. | Она пристально посмотрела на Урсулу, долгим выразительным взглядом. |
