Читать «Влюбленные женщины - английский и русский параллельные тексты» онлайн - страница 107

Автор неизвестен

Gerald looked at the group of men, the Russian golden and like a water-plant, Halliday tall and heavily, brokenly beautiful, Birkin very white and indefinite, not to be assigned, as he looked closely at the carven woman. Джеральд окинул группу мужчин взглядом: золотого, похожего на водное растение русского, высокого, плотного и трогательно-красивого Халлидея; мертвенно-бледного Биркина, который никак не мог решить, какие чувства вызывает в нем эта резная женская фигурка.
Strangely elated, Gerald also lifted his eyes to the face of the wooden figure. Ощутив непонятное возбуждение, Джеральд взглянул в лицо деревянной женщины.
And his heart contracted. И его сердце сжалось.
He saw vividly with his spirit the grey, forward-stretching face of the negro woman, African and tense, abstracted in utter physical stress. Он живо представил себе посеревшее, наклоненное вперед лицо негритянки с характерными для ее расы чертами, - лицо напряженное, во власти сильнейшего стресса не замечавшее окружающего мира.
It was a terrible face, void, peaked, abstracted almost into meaninglessness by the weight of sensation beneath. Это было ужасное лицо, пустое лицо с обострившимися чертами, с которого сила внутренней боли стерла все эмоции.
He saw the Pussum in it. В этом лице ему привиделась Киска.
As in a dream, he knew her. Словно в бреду, он понял - это она.
'Why is it art?' Gerald asked, shocked, resentful. - Почему же вы называете это искусством? - не испытывая ничего, кроме крайнего отвращения, спросил Джеральд.
'It conveys a complete truth,' said Birkin. 'It contains the whole truth of that state, whatever you feel about it.' - В ней вечная истина, - ответил Биркин. - Она является олицетворением этого состояния, нравится ли тебе это или нет.
'But you can't call it HIGH art,' said Gerald. - Но это нельзя назвать высоким искусством, -заявил Джеральд.
' High! - Высоким!
There are centuries and hundreds of centuries of development in a straight line, behind that carving; it is an awful pitch of culture, of a definite sort.' За этой резьбой стоят сотни и сотни веков развития по прямой; это в какой-то мере высшее проявление культуры.
'What culture?' Gerald asked, in opposition. - Какой культуры? - спросил Джеральд, пребывающий во власти совершенно иных чувств.
He hated the sheer African thing. Эта африканская штуковина не вызывала у него ничего, кроме крайней гадливости.
'Pure culture in sensation, culture in the physical consciousness, really ultimate PHYSICAL consciousness, mindless, utterly sensual. - Настоящей чувственной культуры, культуры физического познания, физического познания в самом крайнем его проявлении, в котором участвует не разум, а только чувства.
It is so sensual as to be final, supreme.' В ней столько чувства, что она восхитительна, она совершенна.
But Gerald resented it. Но это несколько не соответствовало взглядам Джеральда.
He wanted to keep certain illusions, certain ideas like clothing. Ему хотелось сохранить хоть какие-нибудь иллюзии, хоть какие-то убеждения, например, что люди должны ходить одетыми.