| I began trying to prove that there was no possibility of his finding it out so soon, and that there was nobody from whom he could hear it. But Stepan Trofimovitch was not to be shaken. | Я стал ему доказывать, что возможности не было узнать так скоро, да и не от кого; но Степан Трофимович стоял на своем. |
| "Well, you may believe it or not," he concluded unexpectedly at last, "but I'm convinced that he not only knows every detail of 'our' position, but that he knows something else besides, something neither you nor I know yet, and perhaps never shall, or shall only know when it's too late, when there's no turning back!..." | - Вот верьте или нет, - заключил он под конец неожиданно, - а я убежден, что ему не только уже известно всё со всеми подробностями о нашемположении, но что он и еще что-нибудь сверх того знает, что-нибудь такое, чего ни вы, ни я еще не знаем, а может быть, никогда и не узнаем, или узнаем, когда уже будет поздно, когда уже нет возврата!.. |
| I said nothing, but these words suggested a great deal. | Я промолчал, но слова эти на многое намекали. |
| For five whole days after that we did not say one word about Liputin; it was clear to me that Stepan Trofimovitch greatly regretted having let his tongue run away with him, and having revealed such suspicions before me. | После того целых пять дней мы ни слова не упоминали о Липутине; мне ясно было, что Степан Трофимович очень жалел о том, что обнаружил предо мною такие подозрения и проговорился. |
| II | II |
| One morning, on the seventh or eighth day after Stepan Trofimovitch had consented to become "engaged," about eleven o'clock, when I was hurrying as usual to my afflicted friend, I had an adventure on the way. | Однажды поутру, - то есть на седьмой или восьмой день после того как Степан Трофимович согласился стать женихом, - часов около одиннадцати, когда я спешил, по обыкновению, к моему скорбному другу, дорогой произошло со мной приключение. |
| I met Karmazinov, "the great writer," as Liputin called him. | Я встретил Кармазинова, "великого писателя", как величал его Липутин. |
| I had read Karmazinov from a child. | Кармазинова я читал с детства. |
| His novels and tales were well known to the past and even to the present generation. I revelled in them; they were the great enjoyment of my childhood and youth. | Его повести и рассказы известны всему прошлому и даже нашему поколению; я же упивался ими; они были наслаждением моего отрочества и моей молодости. |
| Afterwards I grew rather less enthusiastic over his work. I did not care so much for the novels with a purpose which he had been writing of late as for his first, early works, which were so full of spontaneous poetry, and his latest publications I had not liked at all. | Потом я несколько охладел к его перу; повести с направлением, которые он всё писал в последнее время, мне уже не так понравились, как первые, первоначальные его создания, в которых было столько непосредственной поэзии; а самые последние сочинения его так даже вовсе мне не нравились. |
| Speaking generally, if I may venture to express my opinion on so delicate a subject, all these talented gentlemen of the middling sort who are sometimes in their lifetime accepted almost as geniuses, pass out of memory quite suddenly and without a trace when they die, and what's more, it often happens that even during their lifetime, as soon as a new generation grows up and takes the place of the one in which they have flourished, they are forgotten and neglected by every one in an incredibly short time. | Вообще говоря, если осмелюсь выразить и мое мнение в таком щекотливом деле, все эти наши господа таланты средней руки, принимаемые, по обыкновению, при жизни их чуть не за гениев, -не только исчезают чуть не бесследно и как-то вдруг из памяти людей, когда умирают, но случается, что даже и при жизни их, чуть лишь подрастет новое поколение, сменяющее то, при котором они действовали, - забываются и пренебрегаются всеми непостижимо скоро. |
