| "My dear, hitherto I have only loved you, but now I respect you," but I doubt whether this renunciation, worthy of ancient Rome, was ever really uttered. On the contrary they say that he wept violently. | "Друг мой, до сих пор я только любил тебя, теперь уважаю", но вряд ли в самом деле произнесено было такое древнеримское изречение; напротив, говорят, навзрыд плакал. |
| A fortnight after he was superseded, all of them, in a "family party," went one day for a picnic to a wood outside the town to drink tea with their friends. | Однажды, недели две после отставки, все они, всем "семейством", отправились за город, в рощу, кушать чай вместе с знакомыми. |
| Virginsky was in a feverishly lively mood and took part in the dances. But suddenly, without any preliminary quarrel, he seized the giant Lebyadkin with both hands, by the hair, just as the latter was dancing a can-can solo, pushed him down, and began dragging him along with shrieks, shouts, and tears. | Виргинский был как-то лихорадочно-весело настроен и участвовал в танцах; но вдруг и без всякой предварительной ссоры схватил гиганта Лебядкина, канканировавшего соло, обеими руками за волосы, нагнул и начал таскать его с визгами, криками и слезами. |
| The giant was so panic-stricken that he did not attempt to defend himself, and hardly uttered a sound all the time he was being dragged along. But afterwards he resented it with all the heat of an honourable man. | Г игант до того струсил, что даже не защищался и всё время, как его таскали, почти не прерывал молчания; но после таски обиделся со всем пылом благородного человека. |
| Virginsky spent a whole night on his knees begging his wife's forgiveness. But this forgiveness was not granted, as he refused to apologise to Lebyadkin; moreover, he was upbraided for the meanness of his ideas and his foolishness, the latter charge based on the fact that he knelt down in the interview with his wife. | Виргинский всю ночь на коленях умолял жену о прощении; но прощения не вымолил, потому что все-таки не согласился пойти извиниться пред Лебядкиным; кроме того, был обличен в скудости убеждений и в глупости; последнее потому, что, объясняясь с женщиной, стоял на коленях. |
| The captain soon disappeared and did not reappear in our town till quite lately, when he came with his sister, and with entirely different aims; but of him later. | Штабс-капитан вскоре скрылся и явился опять в нашем городе только в самое последнее время, с своею сестрой и с новыми целями; но о нем впереди. |
| It was no wonder that the poor young husband sought our society and found comfort in it. | Не мудрено, что бедный "семьянин" отводил у нас душу и нуждался в нашем обществе. |
| But he never spoke of his home-life to us. | О домашних делах своих он никогда, впрочем, у нас не высказывался. |
| On one occasion only, returning with me from Stepan Trofimovitch's, he made a remote allusion to his position, but clutching my hand at once he cried ardently: | Однажды только, возвращаясь со мною от Степана Трофимовича, заговорил было отдаленно о своем положении, но тут же, схватив меня за руку, пламенно воскликнул: |
| "It's of no consequence. It's only a personal incident. It's no hindrance to the 'cause,' not the slightest!" | - Это ничего; это только частный случай; это нисколько, нисколько не помешает "общему делу"! |
| Stray guests visited our circle too; a Jew, called Lyamshin, and a Captain Kartusov came. | Являлись к нам в кружок и случайные гости; ходил жидок Лямшин, ходил капитан Картузов. |
| An old gentleman of inquiring mind used to come at one time, but he died. | Бывал некоторое время один любознательный старичок, но помер. |
| Liputin brought an exiled Polish priest called Slontsevsky, and for a time we received him on principle, but afterwards we didn't keep it up. | Привел было Липутин ссыльного ксендза Слоньцевского, и некоторое время его принимали по принципу, но потом и принимать не стали. |
| IX | IX |
