| It is hard to imagine what poverty he was capable of enduring without thinking about it at all. | Трудно представить себе, какую нищету способен он был переносить, даже и не думая о ней вовсе. |
| After his illness Varvara Petrovna sent him a hundred roubles, anonymously and in secret. | Варвара Петровна после его болезни переслала ему секретно и анонимно сто рублей. |
| He found out the secret, however, and after some reflection took the money and went to Varvara Petrovna to thank her. | Он разузнал, однако же, секрет, подумал, деньги принял и пришел к Варваре Петровне поблагодарить. |
| She received him with warmth, but on this occasion, too, he shamefully disappointed her. He only stayed five minutes, staring blankly at the ground and smiling stupidly in profound silence, and suddenly, at the most interesting point, without listening to what she was saying, he got up, made an uncouth sideways bow, helpless with confusion, caught against the lady's expensive inlaid work-table, upsetting it on the floor and smashing it to atoms, and walked out nearly dead with shame. | Та с жаром приняла его, но он и тут постыдно обманул ее ожидания: просидел всего пять минут, молча, тупо уставившись в землю и глупо улыбаясь, и вдруг, не дослушав ее и на самом интересном месте разговора, встал, поклонился как-то боком, косолапо, застыдился в прах, кстати уж задел и грохнул об пол ее дорогой наборный рабочий столик, разбил его и вышел, едва живой от позора. |
| Liputin blamed him severely afterwards for having accepted the hundred roubles and having even gone to thank Varvara Petrovna for them, instead of having returned the money with contempt, because it had come from his former despotic mistress. | Липутин очень укорял его потом за то, что он не отвергнул тогда с презрением эти сто рублей, как от бывшей его деспотки помещицы, и не только принял, а еще благодарить потащился. |
| He lived in solitude on the outskirts of the town, and did not like any of us to go and see him. | Жил он уединенно, на краю города, и не любил, если кто-нибудь даже из нас заходил к нему. |
| He used to turn up invariably at Stepan Trofimovitch's evenings, and borrowed newspapers and books from him. | На вечера к Степану Трофимовичу являлся постоянно и брал у него читать газеты и книги. |
| There was another young man who always came, one Virginsky, a clerk in the service here, who had something in common with Shatov, though on the surface he seemed his complete opposite in every respect. He was a "family man" too. | Являлся на вечера и еще один молодой человек, некто Виргинский, здешний чиновник, имевший некоторое сходство с Шатовым, хотя, по-видимому, и совершенно противоположный ему во всех отношениях; но это тоже был "семьянин". |
| He was a pathetic and very quiet young man though he was thirty; he had considerable education though he was chiefly self-taught. | Жалкий и чрезвычайно тихий молодой человек, впрочем лет уже тридцати, с значительным образованием, но больше самоучка. |
| He was poor, married, and in the service, and supported the aunt and sister of his wife. | Он был беден, женат, служил и содержал тетку и сестру своей жены. |
| His wife and all the ladies of his family professed the very latest convictions, but in rather a crude form. It was a case of "an idea dragged forth into the street," as Stepan Trofimovitch had expressed it upon a former occasion. | Супруга его да и все дамы были самых последних убеждений, но всё это выходило у них несколько грубовато, именно - тут была "идея, попавшая на улицу", как выразился когда-то Степан Трофимович по другому поводу. |
| They got it all out of books, and at the first hint coming from any of our little progressive corners in Petersburg they were prepared to throw anything overboard, so soon as they were advised to do so, Madame Virginsky practised as a midwife in the town. She had lived a long while in Petersburg as a girl. | Они всё брали из книжек и, по первому даже слуху из столичных прогрессивных уголков наших, готовы были выбросить за окно всё что угодно, лишь бы только советовали выбрасывать. Madame Виргинская занималась у нас в городе повивальною профессией; в девицах она долго жила в Петербурге. |
