Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 74

переориентируется с общепатриотических вех на сугубо национальные. Стих

Пастернака впитывает это:

Весеннее дыханье родины

Смывает лед зимы с пространства

И черные от слез обводины

С заплаканных очей славянства.

Страница 89

И еще раз эти очи отерты - православным платом. В самые последние годы, в

цикле, написанном для романа "Доктор Живаго". Сцена обновляется очередной

раз: Вифания, Иерусалим, Гефсиманский сад. Даже Гамлет, выходя на

подмостки, шепчет в гениальном стихотворении, что-то евангельское, праотческие, ветхозаветное:

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси...

Предсмертная лирика Пастернака вплетается в общехристианскую симфонию

настолько естественно и органично, что уже никто не вспоминает, КАК

интеллигентская душа набрела на православие. Почти случайно. Но... чем

случайней, тем вернее: "Вы шли толпою, врозь и парами, вдруг кто-то

вспомнил, что сегодня шестое августа по старому, Преображение Господне"... И

пленилась душа серебристыми цветами Масличной горы, как пленена была

серебряными трубами Революции, а потом серебристостью чеховских сумерек, серебристостью Чайковского и Левитана.

Незримо перетекает одно в другое:

Эпохи революций

Возобновляют жизнь

Народа, где стрясутся

В громах других отчизн...

"Другие отчизны" - все тот же сквозящий мотив двойничества, непрочной

воплощенности, черновой приблизительности, за которой прячется в

серебристом облаке спасительная ясность дня или сумрак ночи. Суть не том, чтобы угадать: ЧТО там, а в том, что это не угадать. Не в том, что воздух

размывает контуры, а в том, что он их размывает неизбежно.

Народ, как дом без кром,

И мы не замечаем,

Что этот свод шатром,

Как воздух, нескончаем.

Воздух. Грудная клетка. Отчизна - вечность, случайно пойманная под колпак

времени и места. Замкнутость пространства убаюкивает, но по самой сути

пространство должно быть разомкнуто, оно из плена высквозит, из времени

выскользнет.

Страница 90

Не спи, не спи, художник,

Не предавайся сну.

Ты - вечности заложник

У времени в плену.

Такой бодрствующий дух может быть и в плену счастлив; при таком залоге

можно и с владыками мира говорить.

При трех владыках довелось жить поэту в пору зрелости, и с каждым он вступил

в диалог.

Первым был Ленин.

Характерно, что не поэт нашел тему, а тема его нашла. Его к этому делу

"привлекли". Буквально. "Меня без отлагательств привлекли к подбору

иностранной лениньяны". И деньги заплатили. В 1924-м.

Но в 1921-м на Съезд Советов он пошел - сам. И "Высокую болезнь" написал

- до того, как нанялся вылавливать из иностранных журналов упоминанья о

вожде. И решалось для него - не "на трибуне", а в том потаенном мире, где

вождь - лишь случайное, мимолетное, редчайшее воплощение "бури", висящей в

воздухе.

Шар - образ этой вписанности. Готовность к взрыву - образ бикфордовой

подключенности. Шаровая молния! Фигура вырастает из "атмосферы" прежде, чем "входит" в "зал заседаний" как нечто материальное. Никакого отношения к

правоте или неправоте, к справедливости или несправедливости, к счастью или