Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 52

болезней (слабенький, выпадал из окна, кормилица выхаживала), да в конце

концов и не перешел намного пятидесятилетнего рубежа,- но дело не в этом, вернее, не только в этом: не в точности рисунка. Дело в том, что этот пепельно-

серый, выжженный облик соответствует духовному сюжету: образу вечного

скитальца, волокущего свое тело по чужим дорогам.

Поражает точность его предчувствий и безжалостность приговоров. Горький

Страница 62

еще едва задумывается в Европе о "пробном" путешествии в СССР, когда

Ходасевич предрекает: " Нобелевской премии ему не дадут. Зиновьева уберут, и

он вернется в Россию". За пару лет до этого в Россию собирается Андрей

Белый. Отъезжая, он заявляет собравшимся с ним попрощаться братьям-

эмигрантам, что в СССР его распнут и он примет смерть за всех, кто останется в

изгнании. " Только не за меня, - холодно замечает Ходасевич.- Я вам этого не

поручаю". С Белым истерика, он кричит, что рвет с Ходасевичем навсегда, потому что тот своим скепсисом "всю жизнь" отравляет его лучшие мгновенья и

пресекает благороднейшие поступки. Побледневший Ходасевич молчит, ибо

Белый угадывает его настоящие мысли.

Ад равен Раю, и Рай - все тот же Ад. Что свет, что мгла, что добро, что зло, что жизнь, что смерть - все едино. Смерть - такой же путь бытия. В этом смысле

символистская мифология, традиционно уравнивающая Бога и Дьявола, Христа

и Пилата, падает в случае Ходасевича на органичную почву: в его воспаленной

демономании не меньше убедительности, чем в холодном, рациональном,

"вождистском" демонизме Брюсова: только тот в своем "аморализме" -

доктринер, теоретик и жрец, а этот - колченогий беженец, впадающий "то в

жизнь, то в смерть", "то в отвращение, то в восторг", то в "благословленье", то в

"проклятье".

Проходя сквозь полный страстей и борений человеческий мир, он вечно

оказывается "меж двух враждебных светов". И - "замирает". Музы не разрешают

ему присоединяться ни к тем, ни к этим. Они велят ему две вещи. "Победителей

не славить... Побежденных не жалеть".

Победителей не славить - это понятно... Но - побежденных не жалеть!? Какой

контраст с Максимилианом Волошиным, который, пластаясь меж красными и

белыми, именно ЖАЛЕЕТ тех и этих, душой разрывается.

Ходасевич - другой. На его счет тем же Брюсовым замечено: тут все сквозь

зубы и с сухими глазами. Он минует эту жизнь стороной. Проходит, не

оборачиваясь.

Что говорить о той сетке подробностей, ячеи которой он минует, не задевая?

Это не плоть жизни - это видения. Их голографическая выписанность потрясает

именно потому, что она - на грани небытия.

В одной из статей о Пушкине Ходасевич восхищается гениальной

способностью последнего совмещать планы, показывать предмет с разных точек

зрения, решать ряды параллельных заданий. Понятно, почему именно ЭТО

завораживает Ходасевича в Пушкине, но понятно и то, что эта способность

Пушкина остается для Ходасевича недостижимой. Недостижимо гармонические

сопряжение, которое позволяет Пушкину равно любоваться и казаком, и

Делибашем. Ходасевич никогда не достигает гармонии. Он не любуется. Он не