Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 5

серебро - мечтаемое серебро "Снежной маски", с 1907 года окрасившее его

лирику колдовским мерцанием, вытесняет в сознании читателей все другие

цвета (кроме разве что черного). Оно, это мерцающее серебро, становится чем-

то вроде пароля, пропуска в "символизм" с его "духами и туманами".

Блоковское обаяние является, наверное, главной причиной того, что само

название "Серебряный век" постепенно переносится на его эпоху с эпохи

предшествующей, для которой то имя было логичнее: после пушкинского

"Золотого века" настало время Фета; на грани его - Тютчев, на другой грани -

Анненский...После Блока все сдвигается - к его среброснежности, к его

среброзвездности, сребросказочности, и в этих отсветах блекнет определение, которое Блок дал своему веку: "железный". Не серебро завещал он, а чугун, отложившийся в жилах. Не "серебристый" у него колорит - "серебряночерный".

Кто там встанет с мертвым глазом

И серебряным мечом?

Невидимкам черномазым

Кто там будет трубачом?

"Черномазым"... Крайне нехарактерное для Блока определение. Массу

человеческую Блок чаще называет: "толпа". Или - в старинном стиле, во

множественном числе: "толпы". И еще с ударением на конце: "увел толпы в

пылающий рассвет". Иногда он говорит: "народы". "Кругом о злате иль о хлебе

народы шумные кричат". А то и "стада". Их что-то "гонит", а он - в стороне.

Они его "зовут", а он - хладен и безучастен, нем и недвижим.

В этой ситуации вроде бы просится слово "чернь".

Его нет.

Вернее, оно есть, но в каком-то нездешнем регистре:

Венгерский танец в небесной черни

Звенит и плачет, дразня меня.

Или:

И голос черни многострунной

Еще не властен на Неве.

Страница 5

Или:

И над заливами голос черни

Пропал, развеялся в невском сне.

Эта мелодия не сливается ни с воплями "толп", ни с блеяньем "стад". Эта

музыка звучит откуда-то из-под купола, из иной реальности. Причем тут

"чернь"? В реальности "чернь" если и возникает, то - как в поэме "Возмездие" -

чернь светская, "сытая", толпящаяся, как в пушкинские времена, у трона, во

времена блоковские она еще и "говорит речи". От ЭТОЙ "черни" Блок отделяет

себя презрением, как от "толп" и "стад". Простой народ вызывает у него совсем

другие чувства. Это не "чернь". "Не называются чернью люди, похожие на

землю, которую они пашут, на клочок тумана, из которого они вышли, на

зверя, на которого они охотятся..." Это разъяснено в 1921 году, за полгода до

смерти и через две эпохи после небесной, многострунной черни "невских снов".

И еще ясней: "Вряд ли когда-нибудь чернью называлось простонародье. Разве

только те, кто сам был достоин этой клички, применяли ее к простому

народу". Чернота народа - не "чернь". Здесь черные краски появляются разве

что в контраст желтым: чернота рабочих предместий есть знак "честности" в

противовес "обману" буржуазного города. Это знак природности: земли, тумана, зверя. Знак безобманности.

Чернота у Блока - и "чернь" его палитры - шире и мощнее той или иной