Читать «Microsoft Word - ЛЕВ АННИНСКИЙ» онлайн - страница 16
Administrator
невыносимого душевного опустошения, с которым онежский мститель шел к Блоку, чтобы излечить того, а в сущности - себя от врожденного бездомья. Земшарнейшему (то
есть бездомнейшему) из революционных поэтов отвечено: Маяковскому грезится гудок над Зимним,
А мне - журавлиный перелет и кот на лежанке.
Страница 18
Тут очень важен - кот. Любимое животное Клюева, душегрейным комочком
проходящее через все его стихи, придающее Избе ощущение реального жилья. С печкой и
запечной тайной. С рябым горшком и вечным сверчком.
Изба тут не просто строится - она рождается. Очень подробно. "От кудрявых стружек
тянет смолью, духовит, как улей, белый сруб. Крепкогрудый плотник тешет колья, на
слова медлителен и скуп..." - Узор мельчает, играет, отблескивает.- "Тепел паз, захватисты
кокоры, крутолоб тесовый шеломок. Будут рябью писаны подзоры и лудянкой выпестрен
конек..." - Узор отдает тайнописью, слова добыты из неведомых старинных залежей. - "По
стене, как зернь, пройдут зарубки: сукрест, лапки, крапица, рядки, чтоб избе-молодке в
красной шубке явь и сон мерещились легки..."
Явь, явь, реальность, а сон все-таки витает в этих духовитых стенах, вернее, не сон, а
загадочный смысл.- "Крепкогруд строитель-тайновидец, перед ним щепа как письмена: запоет резная пава с крылец, брызнет ярь с наличника окна.." - Изба прочитана как сказка, как книга, как "хартия" - опытный мастер может отступить, выйти из магии сказа и двумя-
тремя реалистичными штрихами вернуть чуду домашний облик.- "И когда оческами
кудели над избой взлохматится дымок - сказ пойдет о красном древоделе по лесам, на
запад, на восток".
Когда написано "Рождество избы", точно неизвестно; Клюев под стихами дат не
ставит - он пишет "в вечность". Но это или 1915 или 1916 год. То есть: когда Маяковский
предсказывает: "в терновом венце революций грядет шестнадцатый год",- Клюев строит
Избу.
Из избяного окошка он и Мировую войну наблюдает, и то, как Маркони и Менделеев
оставляют "свой мозг на тыне", и как прямо среди олонецких хвоин "взрастают" над избой
"баобабы".
А это откуда?!
Выяснится и это. Но баобабы потом, прежде - бабы.
Вижу тебя не женой, одетой в солнце,
Не схимницей, возлюбившей гроб и шорохи часов безмолвия, Но бабой-хозяйкой, домовитой и яснозубой,
С бедрами, как суслон овсяный,
С льняными ароматами от одежды...
И "схимница", и "жена" - тоже из Блока. Равно, как и "испитая грешница". Впрочем, не
только из Блока: дразнящий силуэт Дамы в тогдашней лирике - такое же общее место, как
серебристый туман, из которого Дама является (и куда уходит). Она может быть
переодета в сарафан и кику,- это вариация того же символа, весьма ходкая в эпоху
Васнецова, Билибина и Нестерова (Клюев, между прочим, был дружен с Рерихом, или, как
минимум, хорошо знаком).
От скрещения надсоновской тоски со славянским мистицизмом рождается у Клюева
первоначально вовсе не "баба", неохватная, как гора, а зловещая старуха, накаркивающая
гибель, и облик этой ведьмы: клюка, рубище, нищее лыко - вполне сочетается с обликом
лирического героя, который из туманного Жениха (тем же Блоком поначалу навеянного) довольно быстро оборачивается убогим нищим, в сермяге и худых лаптях. А если это все-