Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 50

Тем временем Баронфо под влиянием потока казуистических воспоминаний озадачился тревожным “quaestio” вопросом: «А может ли христианин для помощи бедным уступить другому христианину книги и сопутствующие им труды демонического характера, таким образом очищая от них свой дом и себя самого?»

Эти книги (сказал хозяин в заключение) – весомая часть фамильной библиотеки, слишком загромождали одну залу его «замка», высившегося на границах его имения, несколько раз у него вырвалось слово «вотчина». А замок отстоит от Милана едва километрах в тридцати, на автомобиле минут сорок. Инженер должен увидеть их. Речь идет о достаточно органичной коллекции философских трудов и работ по натуральным наукам эволюционного и позитивистского периода, кроме того, в ней имеются книги по экономике, социологии и истории все того же злосчастного периода.

Провентилировав вероятные цены, Коэн ушел. Остались священник и инженер Баронфо, которых любезно задержал хозяин. Этот молодой инженер, такой высокий, такой изысканный и такой воспитанный, он пришелся ему по сердцу. Хозяин любезно расспросил его о жизни а, узнав, что тот не инженер, а философ, не преминул пригласить его осмотреть дом.

В котором были великолепные залы, некоторые из которых хранили стиль самого скромного ломбардского семнадцатого века с кессонными антресолями из крашеного дерева или с расписанными фресками сводами. Некоторые поверглись переделке и повторной росписи с вольным полетом в манере Тьеполо, с разлетающимися вуалями и одеяниями Знания, Силы, Сдержанности, Справедливости и прочих более или менее тьеполовских матрон, чьими основаниями стоп и феноменальными большими пальцами тех же стоп зритель любовался в первую очередь, глядя снизу вверх, все это обрело здесь место в годы правления грациозной Императрицы и Королевы Марии-Терезии, которая учредила первый и точный кадастр этой зеленой равнины.

В доме были и другие залы, после страстной и величественной печали ломбардского семнадцатого века, после мягкой ясности стиля Джузеппины¹ они были почти голыми в этой холодной пустоте со своими крошечными столиками, худосочными гирляндами из позолоченного металла и небольшими колоннами с кубической формы капителями и карнизами золоченой бронзы с торчащими кромками и заостренными вершинами; высокие встроенные зеркала под холодным парадным светом, которые видели оркестровые церемониалы, помнят нашивки и головные уборы и сабли и ленты и звезды генералов и вице-королей, более или менее цизальпийских или италийских.