Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 46

И все же чувствовал, что он не малодушный человек. Медали, ранения. Он был сама доброта, вот. Иногда несколько едковат, но джентльмен. Немного мрачен, немного рассеян, как он сам с запозданием понимал после некоторых неисправимых gaffes; на то неврастения! Такие кризисы имперсонализма или неизбранности (провала на выборах), как он любил называть их, иногда заставали его между учением одного философа и другого, а между тем мешанина в голове становилась еще более жуткой или еще более жалкой.

Проследим-ка краем глаза за уважаемым инженером в процессе его терпеливого чтения и проясним себе причины всего этого. За несколько дней до того периода времени, что интересует нас, он держал в руках старый buoquin (потертый фолиант), выловленный в Париже уж и не знаю, на каком развале набережной Сены, в котором с особой точки зрения говорилось об особом моменте английской мысли (своим «нестилизованным» языком семнадцатого столетия книга повествовала “du sentiment de certains philosophes anglois”, об ощущениях определенных английских философов. Среди прочих упоминался некий синьор Исмаэль Дигбенс, с великим почтением процитированный любезнейшим автором, который называл его в тексте попеременно “illustre éscrivain anglois”, знаменитым английским писателем и “Messire le Chevalier de Chelmsford” Монсиньором кавалером де Челмсфордом. Там имелась также пожелтевшая, в пятнах ржавчины карикатура и еще изящные гравюры к каждой главке, с париками и кружевами, шпажками и икрами семнадцатого столетия; книга была отпечатана “à Paris, - Chez Barthelemy Alix, Libraire, ruë S.Jaques, près la Fontaine – St.Severin, au Griffon – MDCCXXXVII – Avec Privèlege du Roi” «в Париже книгоиздателем Бартелеми Али, рю С.Жак, у Фонтана – Сен-Северин под Грифоном – MDCCXXXVII – по Привилегии Короля». Фолиант пах стариной, древним прессом и чернилами, особым запашком, таким дорогим собирателям и ему самому, Баронфо, он пах не кретинизмом, не напыщенным всезнайством, а стариной и благородством, изысканностью и привилегией.

Кавалер Дигбенс на той карикатуре семнадцатого века выглядел несколько жердеобразно: в nicker-bocker, бриджах, с сухими, но красиво очерченными икрами, на нем была пара туфель с пряжками, похожих на две каравеллы, камзольчик с густыми салатной бахромы кружевами, он был с книгой в руке и в огромном парике с множеством завитков при центральном проборе, из-под парика-перголы выглядывало худое удлиненное лицо, на котором располагались маленькие глазки и орлиный заостренный нос, этим, в общем, и завершался фас “éscrivain illustre” знаменитого писателя, довольно необычный в своем роде.

Однако он был заслуженной в философии (догматической) личностью, а особо в том ее разделе, что в манере семнадцатого века назывался пневматологией или пневматикой, то есть наукой о душе. Равным образом он был заслуженным физиологом и физиком. В противовес локкианцу Бернеру он собрал двенадцать доказательств существования Бога, которые подразделил на три группы: четыре он назвал метафизическими, четыре – физическими, и четыре – смешанными. Эти доказательства служили ему катапультами против замка фальшивых силлогизмов атеиста Бернера, который, будучи приверженцем самого неупорядоченного образа жизни, вскоре умер в Париже.