Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 38

И не было случая, чтобы «нарцисс» метил рифмоваться с «кис-кис», «вакация» - с «акацией», «формацией», а «серебряная звездная капель» уроженца Реканати, оболганного поэта из Дазиндо – с выражением «современная артель» миланца Буцци, как, впрочем, и «причину называй» Бруни или Вики с «кольцевой трамвай» того же «динамического» и «электрического» Буцци.

Ко всем этим ошибкам Эмилио добавил самую серьезную, завербовавшись в армию в июле 1915, года и сезона, признанного для носителей звездочек одним из самых губительных из всех тех, что видело Королевство. А Мария, в то время чувствительная и живая особа, совершила ошибку, ведя с ним страстную переписку, которая, попади она в руки Дона Заккарии или адвоката Пертуселлы, наверняка сильно озадачила бы их.

Во время своего короткого отпуска Эмилио явился в Кастеллетто в мундире младшего лейтенанта, его речи в тех обстоятельствах были скорее бессвязными, он как бы отсутствовал, погруженный в свое, но в глубине зрачков (которые Мария помнила странным образом черными, это у такого-то блондина) горел отчаянный пламень жизни. Он похудел, стал необычно молчаливым, смотрел напряженным и твердым взглядом.

Он сказал ей: «до свидания», папа и мама Марии сказали: «всего доброго», но сразу поправились: «…то есть, ни пуха, ни пера», потому что говорят, что желать всего доброго перед такими испытаниями как при Карсо приносит несчастье, даже если того и не желаешь.

Через некоторое время Эмилио допустил еще одну ошибку, на этот раз последнюю, прекратив подавать о себе известия. Военное командование определило его «без вести пропавшим».

Так прошли годы, возможно, этот парень, живой и здоровый, со всеми своими стихами и со всеми проглоченными французскими булками пропал в вечной вечности. И ни один фельдфебель ни одного суетливого окружного комиссариата никогда не смог бы отловить его ни в России, ни в Сибири, ни во Владивостоке, откуда иногда все же выныривает чей-то запозднившийся с возвращением, охваченный острым приступом супружеской верности после четырнадцати лет разлуки супруг, который прибывает домой лишить жену пенсии и расстроить ткачество той малости полотна, которую она тем временем напряла и наткала назло Пенелопе.

А Марии не осталось иного утешения, кроме как понять, что слово «жизнь», как и прочие слова, имеет множество значений, а жизнью часто называют просто призрачное существование.

Она обладала «подлинным темпераментом художественно одаренной натуры», как говорят ведущие искусствоведы некоторых газет о некоторых пианистах и меццо-сопрано после некоторых благотворительных концертов. (У меня мурашки бегут по телу при одной только мысли об этом). Часто уже в последний миг сновидения ей виделось печальное октябрьское утро и он, прямо стоящий у ворот по ту сторону металлической сетки, разделяющей парк Кастеллетто от имения предпринимателя-идеалиста, вот группой отправляются в несколько затратную вылазку мальчишки, девчонки, среди которых и «неразлучная троица» или, как их звали, «три мушкетера»: Лампуньяни, Ровида и Карлетто Вани, соответственно скрипка, альт и виолончель – трио, о котором очень много говорили в кругу общих знакомых. Прямо стоящий за сеткой Эмилио прощался с ней: его отец был разорен.