Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 37

В одном можно быть уверенным, это в том, что тем временем деньги стремительно текли из его карманов.

Второй причиной его разорения был сельский дом, который он построил в густом лесу на примыкающем к владениям Кастеллетто участке, что на долгие годы стало бедой всего его семейства: неудовлетворенный тем, что сама постройка оказалась несуразной, он каждой весной добавлял новую стенку или ров, или ворота, или сарай, или портик, или часовню, лишь бы видеть каменщиков на местности. И нет нужды добавлять, что в том доме было невозможно принять ванну (ванна в доме, от которого до реки рукой подать, это, по его мнению, двусмысленность, достойная разве изнеженных придворных Каракаллы), и было невозможно жить зимой. Да и летом во время свирепствовавших бурь, несомненно по-крестьянски бесцеремонных, свойственных скорее для Варесотто, Брианцы и Бергамаско, доходило до того, что иногда заливало и «бассо», полуподвальное помещение, так что под ударами стихии дом часто оказывался во тьме и воде. Тогда женщинам приходилось задирать юбки (а поскольку речь идет о 1906-м или 1907-м годе, то женские юбки в Ломбардии, а может и в других краях, доходили до земли), а Эмилио – передвигаться на пятках.

Эмилио, именно так звали того парня, сына коммерсанта. По части фантазии он, пожалуй, был не слабее своего отца, но гораздо слабее батюшки интересовался сельскохозяйственными вопросами и «прогрессом земледелия». Это был среднего роста, худощавый и молчаливый, весьма уравновешенный блондин. Имел пятерки по латыни и математике, неумеренно увлекался романами и Ариосто, которого за два года прочел десяток раз, стоя коленками на стуле, уперев локти в стол, и мощными откусами укорачивая одну из длинных, обваленных в муке булок, называемых французскими. В четырнадцать лет он обзавелся нехорошей наклонностью, к счастью, довольно редкой среди посещающих наши классические гимназии молодых людей, но, к сожалению, широко распространенной среди сотрудников наших лучших журналов – стихоплетством, он продолжал заниматься этим делом и в восемнадцать, постоянно обращаясь к образу Марии. Однако, в отличие от журнальных виршей, стихи Эмилио отличались наличием в них здравого смысла, рифмы даже в белых его стихах были выдержанными, легкими и неглупыми, метрические размеры не лишенными оригинальности, а «стиль» - гладким, без спотыканий на каждом шагу, без резких перескоков от преднамеренности к небрежности, от фраков к лохмотьям, от лирики к театральщине, от «зубоскальства» к «геройству»; от Петрарки и Чино-да-Пистойя к Филиппо Томмазо Маринетти, к Паоло Буцци и к Лучано Фольгоре⁷.