Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 28

А ты потрудился как ломовая лошадь!

Некоторые парни еще более элегантны, еще более непринужденны: лаковые туфли, прямая складка на брюках, изысканный шик не без мужественной небрежности по отношению к любой точке зрения света на фундаментальный вопрос.

Их-то доходы несомненно выше: они вожделенно примечали определенных красоток, искоса поглядывали на них, мгновенным взглядом прерывая течение праздного времени, почти привнося в невинный сюжет веселья ощущение подлинной и иной потусторонности, составляющей жизнь. Их быстрые, откровенно грязные и недвусмысленные взгляды будили восхищение малолеток, вдруг посерьезнев, те думали: «Конечно, эти-то уже мужики».

В каждом из тех подростков, которые из духа соперничества в свою очередь снимали пиджаки, поражала мускулистость предплечий в сравнении с еще слабым торсом и плечами, как это бывает у щенков легавой или грифона, лапы которых весят по килограмму. Казалось, что взрывной кашель для такого хилого торса – привычное дело, а вот предплечье умеет обращаться с тяжелым ведром, покачивая его, прежде чем поставить на плечо.

А дальше большими башмаками - вверх по пандусу.

Я втиснулся в толпу и убедил себя, что тот запашок был вполне нормальным явлением, как, впрочем, и те шумные плевки, что с интервалом в сорок две секунды опытный курильщик с мастерской уверенностью испускает на землю; а по велению изысканного инстинкта орального сфинктера, специально созданного природой для определенных типовых деяний, и, в общем, довольно широко распространенного в таких кругах как наши, уподобившихся тысячелетней цивилизации; траектории плевков чудом не пересекались с сопредельными пиджаками. Мне вспомнился Буонвичино делла Рипа и пятьдесят правил хорошего тона, которые он предписывает соблюдать, по крайней мере, за столом: «Запрещается сморкаться в рукав соседа…»

Первые лучи просвещенного Возрождения на земле ломбардской.

Перемещения гласных в разговоре, усиленные взрывные междометия указывали на их принадлежность к банде неотесанных грубиянов. Подобные звуки, знаменовавшие собой начало биологической эры человечества, когда чаши плейстоцена делали невозможным железнодорожное движение по всем направлениям, должны были извергаться из волосатой груди их предков. В долгих паузах ветра религиозное бормотание еловых рощ смягчалось и как бы терялось в далеком шепоте, гармоничное созвучие было торжественным введением в добродетель одного только звука «а», и так случилось, что удивленным сверчкам при первом рассветном заморозке довелось услышать голос охваченного страстями молодости прадеда Калибана, гортанными односложными криками задевающего соперников-мужчин. А позже всю ночь изрыгающего свои серенады, стоя за огромной лиственницей.