Читать «Как затеяли мужики за море плыть» онлайн - страница 23

— Вишь ты-ы-ы… — охнул кто-то и тихонько присвистнул от изумления.

— Выходит, он нас не от ротозейства своего, не по глупости, а от хитрости змеиной в море посылал, чтобы угробить? — спросил Гундосый Федька.

— Именно, — кивнул Беньёвский. — Не пустой же корабль отправлять. Порожний кумпанствам намек может дать об умышленности действий хозяина — не поверят. Ну а ежели людьми — какие могут быть сумнения?

— Ай да новостишка! — хлопнул себя по ляжке Суета. — Так ведь сей грех страшнее Каинова выходит!

Беньёвский сильно изумился:

— Да разве ж вы о сем не ведали? А я думал, что вы меня оттого лупили жестоко так, что о душегубстве том знали.

— Ах он змей!

— Аспид сущий!

— Уд диаволов! — закричали мужики, сами не свои от гнева.

— Да что ж то за кумпанства, кои за нарочитую людскую погибель купцам ещё и деньги платят?

— Ты вот, наверно, из Петербурга недавно, скажи, как же оное бесстыдство матушка императрица терпит? Или ей доклады на подписание неверные несут?

Беньёвский обвел взволнованных, разобиженных артельщиков насмешливым взглядом и спокойно сказал:

— Верные доклады. Только сама матушка ваша мерзавцев и мздоимцев под подолом у себя греет. Отдала страну на откуп любовникам, в государственном деле не токмо не смыслящим, но и подлым проворством своим единый вред учиняющим, делу империи не радеющим, кои все управление казнокрадам разным передали, купцам и заводчикам, вроде известных жадностью Демидовых и Строгановых. Сии черти во плоти и дерут с вас, сирых, три шкуры, потому как, откажись они от кровопийства своего, не было бы резона заводчествовать и купечествовать.

— Да что ж, — сильно удивился один артельщик, — неужто Екатерина, жена православная, о мерзостях оных не сведает?

Беньёвский криво улыбнулся:

— Православная! Третьего дни она в веру вашу вошла.

— Неужто некрещеная прежде была?

— Зачем же некрещеная? — со смехом воскликнул один из мужиков. — Ее Гришка Орлов своим… крестил!

Артельщики загоготали. Улыбнулся и Беньёвский:

— Веры-то она христианской и прежде была, но только немецкой породы царица ваша, лютерка.

— Может, посему и зловредничает?

— Не ведаю, братцы, отчего недоброжелательство её исходит, но знаю наверняка, кто беспорядки, лихоимства и стервозность мучителей ваших устранить очень скоро может.

— Кто ж сие, скажи! Мы за того человека молиться станем.

— Не молиться тут, ребята, надо, а делом поспешествовать возведению сей персоны на законный престол предков его. — Беньёвский пристально посмотрел на мужиков, словно думал, нужно ли продолжать. — И той особой, помогать которой мы всемерно обязаны, является императорское высочество цесаревич Павел Петрович, у коего Катерина нагло и скипетр, и державу, и корону исхитила!

Беньёвский строго оглядел артельщиков. Молчали мужики, смущенные смелой, непривычной речью немца. Иногда тишком говаривали сами, что по закону править нужно Павлу, как сыну умершего императора, но тут же разговоры те крамольные кончали, полагая, что не их ума забота решать, кому быть на престоле: коль уж сидит на троне кто-то — значит, не напрасно посадили. К тому ж могли ль они довериться в таком-то деле незнакомому да ещё и неизвестной породы человеку? Нет, не могли, а поэтому молчали, смущенно тыча в немытые доски пола носками грязных своих смазных сапог.