Читать «Кое-что из написанного» онлайн - страница 47

Я сделаю из матки без матери темную, тотальную, тупую и абсолютную душу.

Антонен Арто. Приспешники и причитания

Стоит повториться: «Нефть» — это редкая бестия, единичный экземпляр. Не только в творчестве самого П. П. П., но и в литературе его времени не проводился такой дерзкий, опасный и во всех смыслах необратимый эксперимент. Несколько лет назад я раздобыл ксерокопию оригинальной машинописи, испещренной правкой и переделками, этого романа-монстра. Именно в таком виде и следовало бы издавать «Нефть», чтобы все могли составить о ней ясное представление. Ибо уже сами по себе типографские пометы, корректурные знаки и прочие надоедливые лилипуты, истязающие тело великана, только и делают, что укрощают, усмиряют его, заставляют войти в обычное русло. Как правило, под текстом мы понимаем некий линейный путь, отмеченный теми или иными неровностями. Маршрут следования исходит из начальной точки и завершается в конечной. Машинописная рукопись «Нефти» навевает совсем иные образы. Ее движение далеко не линейно. Оно скорее вызывает в памяти цикличный, спиралевидный характер омута, словно жидкость, засасываемая в дыру. Я бы не счел неуместным сравнение этой спирали с водой в унитазе, в момент нажатия на слив. Нельзя забывать, что «Нефть» — не очередная книга о смерти, а смерть в действии. Ни одно посвящение не может обойти его необходимого условия — смерти. Чтобы обрести дар высшего видения, узреть предельный свет наконец-то завоеванной реальности, человек должен избавиться от самого себя, оставив позади прежнюю самость, точно иссохший панцирь цикады. Во избежание недоразумений П. П. П. в какой-то даже педантичной манере обозначает то, что хочет сказать, делая в тексте конкретные, недвусмысленные пометки. Тем не менее из этого весьма оригинального начинания, способного превратить кое-что из написанного в наивысший жизненный опыт, далеко выходящий за рамки самого понятия «литературы», мало что было понято его немногочисленными читателями. Появившись в книжных магазинах, «Нефть» наделала шуму из-за нескольких эпизодов весьма откровенного сексуального характера и, в частности, пресловутой Записи 55 «Пустырь Казилина». В ней Карло-второй, превратившись в женщину, отдается в различных позах двадцати парням, специально нанятым для этого. Но главное было еще впереди. На основе заметок, посвященных карьере Карло в компании ЭНИ, роману Пазолини приписали невесть какие разоблачения грязных итальянских делишек в финансово-политической сфере. Впрочем, судя по тому, что нам осталось от «Нефти», сыщик из П. П. П., надо сказать, никудышный, к тому же, крайне ленивый. Главное его изыскательское усилие, похоже, свелось к тому, что он заказал у приятеля ксерокопию редкой книги о финансисте Эудженио Чефисе. В остальном, как уже точно задокументировано, П. П. П. переписывал целые куски статей из «Эспрессо» и других источников. Известно, что все детективные истории с мертвецом оборачиваются слишком сильным искушением, которое нелегко побороть с помощью здравого смысла. Любая форма дознания, судебного разбирательства, расследования плутней и поиска их виновников придает среднеитальянскому характеру, если можно так выразиться, некий налет благородства. Особенно левые литераторы (что равносильно подавляющему большинству литераторов) усматривают в детективе высшую форму познания, едва ли не квинтэссенцию человеческого благородства. Они, так сказать, отдают явное предпочтение Микки Маусу по сравнению с ханжой Скруджем. Как тут удержаться от соблазна прочтения «Нефти» как следа, чудовищной улики, указывающей на такие вопиющие факты, которые стоили автору жизни? При всей своей отрывочности «Нефть» подходит для этого гораздо больше, чем любой законченный текст. Ведь если прочитанное разочаровало нас, вполне возможно, что куда более интересные куски были изъяты из рукописи в результате преступной хирургии, когда ночью кто-то рылся в доме писателя. Странным образом никто не замечает того, что после очередного анализа этой книги, насыщенной опасными откровениями о деятельности ЭНИ, образ П. П. П. все больше напоминает фигуру заурядного шантажиста, шпика, осведомителя, стремящегося угодить и нашим и вашим. В 70-е годы в Риме таких типов было хоть пруд пруди. Журналисты со связями в секретных службах, подхалимы и прихлебатели, проходимцы и вымогатели, шарлатаны и двурушники. В зависимости от умения ограничивать собственные запросы, а выработать это умение людям труднее всего, они оказывались либо с пулей в голове, либо в высших эшелонах власти, а то и в парламенте. Кому как повезет. О П. П. П. можно наговорить все что угодно, но этим людишкам он не сумел бы подражать даже шутки ради. «У меня нет доказательств», — говорил он, и это было правдой. Но главное — у него были совсем другие заботы. И цель его была так высока, что могла быть не только в глазах других людей, но и в его собственных глазах совершенно невидимой.