Читать «Кое-что из написанного» онлайн - страница 45

* * *

«Везет вам, вы еще способны краснеть». Сказано будто мимоходом, на прощанье. Однако из этой реплики вырисовывается некий портрет. Он окрашен светом того, что произойдет совсем скоро, что уже начинало происходить, когда были прорваны все плотины между творчеством и жизнью или, если угодно, между словом и делом. Этот портрет достоверен, как фотография человека, объявленного в розыск. Куда податься, если ты больше не способен краснеть? Чем ты стал и на что надеешься? Пока мы с Вальтером говорим, полуденный зимний свет быстро переходит в бледно-голубой полумрак. Предметы, звуки и наконец мы сами погружаются в него, как в аквариум. Гостиная увешана фотографиями обнаженных мужчин. Некоторые мужчины на фотографиях прикрыты. Это производит еще больший эротический эффект, чем сама нагота. Вальтер и впрямь решил устроить в гостиной своего рода святилище в честь десяти самых красивых мужчин, с которыми он переспал. Он не сумел раздобыть изображение лишь одного из них. «Начиная с пятидесяти, — говорит он, словно рассуждая вслух, — я исполнил свои эротические мечты, я на деле пережил фантазии мастурбации и получил то, что раньше видел только в журналах. Когда я задумываюсь над этим, мне кажется, что я выполнил свою задачу, достиг цели, ради которой появился на свет». За это наслаждение надо платить. Как за дорогой, но роскошный и добротный товар. И в этом нет никакой проблемы. Возможно, это один из главных стержней, вокруг которого вращается все творчество Вальтера. Странная симметрия. Как раз после того, как в 1972-м П. П. П. исполнилось пятьдесят, он понял, что перестал получать наслаждение от эротики. Навсегда. Сведение мира к товару мнится ему адом, заполонившим жизнь. Каким-то не до конца уловимым образом, хотя вполне очевидным, его превращение в призрак начинается до наступления ночи на гидродроме. «Нефть» и «Салó», еще и это, — два плацдарма, с которых можно устремиться за пределы собственной жизни, чтобы увидеть ее глазами мертвеца. Многие аспекты действительности, ускользающие от живых, как легко догадаться, для мертвых являются даже чем-то бесспорным. Это делает их перспективу еще более заманчивой. Однако и она не безоговорочна. Ахиллесова пята призрака, если так можно сказать, заключается в том, что со временем живые начинают казаться ему совершенно одинаковыми, как тени. Я хочу услышать мнение Вальтера о том, верно ли, что римский говор Пазолини был действительно таким неуклюжим, слегка небрежным, с несуразными фонетическими вывертами, каким казался мне с самых первых его романов. Вальтер, наоборот, во всех своих книгах воспроизводит говорок спортзалов и предместий с такой точностью, что чудится, будто ты не читаешь все это, а слышишь. Так вот, он согласен со мной. «Он не слушал. Тут он был не силен. Не в этом заключалось его форма сопереживания. Он мог задавать кучу вопросов, это да. И это была такая форма… любви, ласки. Но после Нинетто, сдается мне, он уже никого не слушал. Все парни стали для него взаимозаменяемыми… Прямо как в романах Сада…»