Не из эфира соткан был Народ глумливый их,Для тех, кто жил в тисках оков, Не чуя ног своих,Их плоть и кровь страшила нас Сильней иных живых. Хмельной угар вертлявых пар, Танцующих кругом,Жеманный дух салонных шлюх, Подсевших к нам бочком,И в глотках наших застревал Поток молитв комком.
* * *
С рассветом ветер застонал, Но ночь еще ткалаШатер из нитей тьмы, пока Последней не впряла,Мы в страхе ждали Солнца Суд, Когда растает мгла.А ветер выл, и дождь стекал, Как слезы, со стены,Минуты медлили, как дрожь Ослабленной струны,И мука нам казалась сверх Объявленной вины.Вдруг я заметил, как окно Оттиснуло брускиРешетки тенью на стене Над койкой в три доски;Я понял, в мир пришел рассвет Под цвет моей тоски.
* * *
Шесть! В клетках гомон и возня… Семь. Тихо. А засимТюрьму накрыл шум мощных крыл И шорох вслед за ним,То Смерть вошла и обдала Дыханьем ледяным. Не Конь Блед всадницу несет. Не с помпой Смерть грядет:С мотком пеньки, с куском доски Взошла на эшафотПозорным вервием вершить Убийственный исход.
* * *
На ощупь мы сквозь сгустки тьмы Шли, как сквозь топь бредут,Ведь в жар молитв все, что болит, Облечь — напрасный труд;В нас что-то умерло — то, что Надеждою зовут. Как твердолоб — ни шагу вбок — Неправый Суд Людской,Он топчет немощь, давит мощь Железною пятой,И демонстрирует сполна Нрав людоедский свой.
