Три года будет сир и наг Бесплодный лоскутокЗемли; не примет он семян И ни один ростокНе взглянет кротко в небеса, На розовый восток. Убийцы плоть! Считалось, нет Для стебля яда злей.Ложь! Добрая земля добрей Людей, и тут краснейОттенок был бы красных роз, А белых роз — белей. Из сердца бил бы красный цвет, А красный цвет — из уст;Кто знает, что за чудеса Явит нам Иисус,С тех пор, как посох вдруг расцвел Пред Папою, как куст.
* * *
Здесь розам этим не цвести, Пробив тюремный смрад,Где только галька и песок Нам скрашивают ад:И значит, не уймет тоски Цветочный аромат.И лепесток за лепестком Цветам не облететь,Мешаясь с грязью и песком Затем, чтобы успетьНапомнить нам, что Божий Сын За Всех пошел на смерть.
* * *
Тюремной жуткою стеной Он окружен опять,И дух его в цепях ли, без, Не станет в ночь блуждать,И, лежа в прОклятой замле, Не в силах возроптать.Несчастный! - он обрел покой, И в мире тишиныНичто — безумье или страх — Не отравляет сныВ Стране Безвременья, где нет Ни Солнца, ни Луны.
* * *
Он был повешен, будто зверь, И реквием звонитьНе стали, чтоб его душе Печали утолить,Но в спешке сняли, чтоб в норе По-воровски сокрыть.Сорвав тряпье, швырнув нагим Под нож мушиных жвал,Глумясь, над вздувшимся рубцом, Что горло окружал,Пиная извести покров, В котором он лежал.Над ним священник не прочел Последнее «Прости»;Крестом, дарованным Христом, Не осенил в горсти,А он ведь был из тех, кого Христос пришел спасти.Все кончено. Он рубежа Последнего достиг,И чаша скорби вобрала Избыток слез чужих,Отверженных, поскольку скорбь Все достоянье их.
