Читать «Человек из музея человека» онлайн - страница 128

Не будем жалеть о нашем бедном счастье, оно так ничтожно перед нашей радостью. Как мне светло... Вечное солнце встает из смертельной бездны. Я готов, я иду.

Я расстаюсь с вами, чтобы вновь обрести вас в* вечности.

Благословляю жизнь за все ее щедрые дары!

Ваш Борис».

И

ИЗ ДНЕВНИКА ЭВЕЛИНЫ

«Опустевший дом. При виде убранного стола — сняты книги, спрятаны бумаги — становится холодно. Раньше эта комната была такой уютной, теплой, ласковой. Даже когда Бориса не было дома, пахло его табаком и от одного этого казалось, что он тут...

Ирэн забрала все маленькие фото, они всегда тут лежали. Остался только портрет с трехцветной лентой на рамке, и перед ним — ваза с цветами, Ирэн всегда ставит свежие цветы...

К нам неожиданно заходил отец Мэйдьё, очень нас утешил. Он рассказал нам, что Жорж Дюамель показывал ему последнее письмо Бориса, и добавил, что все, кого рн встречал, знают это письмо, учителя дают ребятам переписывать его и учить наизусть...»

Эвелина постоянно встречает людей, знавших Бориса: его тренер по теннису, постоянный его партнер, веселый, хитрый левантинец, трогательно вспоминает, что Борис подарил ему пластинку, «русскую песню волжских лодочников», как называют французы «Дубинушку».

«— Храню, как память!—сказал левантинец».

«5 мая 1942 г. Какое потрясение! Вчера вечером мы слушали передачу «Родина и честь» из Лондона. Говорили о заложниках, расстрелянных в декабре, и я подумала: «Когда-нибудь заговорят и о Борисе...» И вдруг услышала: «Утром, в страшную гололедицу... семь молодых интеллигентов...» Потом все заглохло, да и слово «утром» меня сбило с толку... Нет, это не о них, думаю я... И вдруг: «Их главарь попросил, чтобы его расстреляли последним. Звали его Вильде...»

И я слышу: «Этот герой... Немецкий офицер стал во фронт перед Вильде... Как Онорэ д’Эстьен д’Орв... как те... как другие... Вильде — из рода тех мучеников, которые всегда становятся победителями...»

На следующий день в каждой лавке, осторожно, как заговорщики: «Слыхали вчера по радио?»

Я была на кладбище, разговорилась с незнакомой женщиной,— она взволновалась, увидев могилу Бориса: «Да о нем же вчера по радио...»

Двое рабочих подымаются по улице, у одного знакомое лицо. Я слышу: «по английскому радио», и они подходят ко мне:

— Слышали — вчера по радио... Про мсье Вильде. Да, мы все порадовались... Но вам-то как тяжело...»

«Пусть моя гибель будет для вас не горем, а гордостью...»— писал Борис... Он знал, что отдал жизнь не зря...

Но горе, ожидавшее семью Лотов перед самым концом войны, потрясло всех своей нелепостью, неожиданностью.

Эвелина записывает в субботу 9 июня 1944 года — уже близится освобождение Парижа, уже слушаешь сводки со слезами радости.

Уже союзные войска подходят к Риму...

«Жан-Бертольд убит в Италии, 23 апреля,— пишет Эвелина.— Об этом сообщило лондонское радио, в среду. Мы не включали радио —на следующий день у меня был экзамен. Наша соседка встретила Ирэн и все ей сказала. Бедняжка Ирэн — ей пришлось сообщить родителям... А мне сказали только после экзамена, когда я вернулась из Сорбонны.