Читать «Человек из музея человека» онлайн - страница 125

«Весь тот день 23 февраля Ирэн была спокойна, даже счастлива,—пишет Эвелина.— Она просто сияла»,— говорила мне потом ее сослуживица м-ль Сэген. Она вся была под впечатлением утреннего свидания, не вызвавшего в ней никакого беспокойства. Она сама позвонила адвокату, чтобы его успокоить: «Я видела утром мужа, все хорошо».— «Нет, все очень плохо, мадам!..»—сказал Крелинг, хотя он еще ничего не знал. Ему ничего не сообщили, но какие-то намеки, какие-то признаки вселили в него беспокойство, заставили предположить самое худшее. Адвокат объяснил Ирэн, что приговор могут привести в исполнение в любую минуту, не рассматривая петиций о помиловании. Вся радость Ирэн сразу испарилась. Она передала нам слова адвоката... В этот вечер Борис был расстрелян.

На следующий день, 24-го, Ирэн очень рано уехала в тюрьму. Она вдруг все поняла и все-таки надеялась еще раз увидеть Бориса и сказать ему об этом. По дороге она встретила знакомую: «Говорят, что Ивонн Оддон вчера расстреляли»,— сказала та. «Нет, что за глупости!» И Ирэн пошла дальше, но через несколько шагов подумала: «Ведь эта женщина мне сообщила, что мой муж расстрелян. Раз уж пошел слух, что даже женщин расстреляли...»

В тюрьме ей сказали, что Борис уехал. Классическая фраза. Когда это при тебе говорилось другим женщинам, ты с жалостью думала — как это они не понимают! А теперь, когда это сказали тебе, ты не поверила. Ирэн отвела в сторону одного из немецких солдат: «Скажите мне правду, его расстреляли?» Но тот с совершенно непритворным видом сказал: «Да нет же, его увезли в трибунал. Поезжайте в трибунал».

Ирэн вернулась на станцию метро и поехала в Париж. В трибунале ей растерянно сказали: «Обратитесь к прокурору». И Готтлиб сказал ей по-немецки: «Вашего мужа вчера расстреляли». Утром Ирэн нарочно посмотрела это слово в словаре, чтобы не ошибиться. И все же, даже тогда, она не поверила сразу. Она подумала: «Он лжет, чтобы меня помучить». И она спросила: «Почему вы мне вчера не сказали?» Он только пожал плечами: «Запрещено...» Тогда она спросила: могут ли ей выдать тело мужа? Обычно немцы не выдают тела расстрелянных, но Готтлиб явно хотел от нее отделаться: «Справьтесь у вашего адвоката». И она ушла. Перед Готтлибом она ни за что не хотела плакать, боялась упасть в обморок, и она еще выдержала поездку к адвокату. Но когда она приехала туда, она упала без чувств на руки жены Крелинга и секретарши, которые плакали навзрыд. «Эти женщины были ко мне бесконечно добры...»