Читать «Чарльз Буковски. Капитан ушел обедать, верховодит матросня» онлайн - страница 4

    Этот компьютер должен вернуться в магазин. Не осчастливлю вас деталями. Когда-нибудь я буду знать о компьютерах больше, чем сами компьютеры. Но сейчас эта машина держит меня за яйца.

    Я знаю двоих редакторов, которые дико обижаются на компьютер. У меня есть письма, в которых оба на него жалуются. Скорбью этих писем я был очень удивлен. И их инфантилизмом. Я сознаю, что компьютер за меня писать не может. А если бы и мог, я был бы против. Просто оба слишком долго за ним сидели. Вывод был таков, что компьютер не очень полезен для души. Ну, в чем-то да. Но я за удобство, и если я могу писать вдвое больше, а качество остается тем же, я предпочту компьютер. Когда я пишу, я парю птицей, я развожу костер. Когда я пишу, я вынимаю смерть из левого кармана, бросаю в стену и ловлю, когда отскакивает.

    Эти ребята считают, чтобы иметь душу ты должен висеть на кресте и кровоточить. Ты нужен им полоумным, слюнявящим манишку. Я повисел достаточно, в моей писанине этого хоть отбавляй. И если я обхожусь без креста, у меня впереди еще много миль. Слишком много. Пускай эту умники лезут на крест, а я их поздравлю. Но не боль создает литературу, а писатель.

    Как бы то ни было - обратно в магазин. А когда эти два редактора увидят мою работу вновь, но уже в машинописном виде, они подумают “А, Буковски вернул себе душу”. Так идет гораздо лучше.

    Эх, куда мы без наших редакторов! А, точнее, куда они без нас?

    9/13/91 17:25

    Ипподром закрыт. Никакого пари с Помоной. Будь я проклят, если собираюсь пуститься в эту жаркую поездочку. Вероятно, я закруглюсь на ночных скачках в Лос Аламитос. Компьютер опять не в магазине, но уже не поправляет мою грамотность. Я вдоволь понадругался над самим собой, пытаясь выкорчевать эту функцию. Возможно, придется звонить в магазин и спрашивать:

    - Что мне теперь делать?

    А парень скажет что-нибудь типа:

    - Вам нужно перенести файл с одного диска на другой.

    Возможно, кончится тем, что я все сотру. Печатная машинка сидит передо мной и говорит:

    - Смотри, я все еще здесь.

    Бывают ночи, когда эта комната - единственное место, где хочется быть. До тех пор, как я очухиваюсь здесь полой оболочкой. Я знаю, что могу восстать из ада и отплясывать словами польку-дудочку на этом экране, если напьюсь, но я должен встретить сестру Линды в аэропорту завтра днем. Она приезжает в гости. Сменила имя с Робин на Джару. Когда женщины стареют, они меняют имена. Многие, я имею ввиду. Допускаете, чтобы мужчина такое сделал? Представьте меня звонящим кому-нибудь:

    - Привет, Майк, это Тюльпан.

    - Кто?

    - Тюльпан. Когда-то Чарльз, а теперь Тюльпан. Я больше не буду отзываться на Чарльза.

    - Иди на хуй, Тюльпан.

    Майк вешает трубку…

    Стареть очень странное занятие. Главное, ты должен продолжать твердить себе “Я старый, я старый”. Ты видишь себя в зеркале, спускаясь на эскалаторе, но прямо в зеркало не смотришь. Скользнул взглядом, настороженно улыбнулся. Ты не выглядишь плохо, ты выглядишь как сухая свеча. Слишком плохо. На хер богов, на хер их замыслы! Ты должен был умереть 35 лет назад. Дополнительные декорации для вкрадчивых просмотров фильмов ужасов. Чем старше писатель, тем лучше он должен писать. Он больше видел, больше вынес, он ближе к смерти. Страница, белая страница 8,5 на 11. Останки авантюризма. Далее, ты всегда помнишь фишку или две из тех, что сказали другие парни. Джефферс: “Злись из-за солнца”. Или Сартр: “Ад - это окружающие”. В яблочко, навылет! Я никогда не бываю один. Лучше всего быть одному да не совсем.