| "Sergeant Gvozdev!" When the latter, concealing his cigarette in his cuff, came up Dundich said: "Captain Teplov asked me to inform you that he will be back in half an hour. | -Старший унтер-офицер Гвоздев! - и когда тот, пряча в руках папиросу, подошел: -Штаб-ротмистр Теплов просил меня передать, что вернется через полчаса. |
| We shall be here again on the morning of the 24th, so please don't frighten us with your machine guns any more...." | Двадцать четвертого утром мы опять будем здесь, так вы нас пулеметами не пугайте... |
| "Very good, Sir!" | - Слушаюсь, господин подполковник... |
| When, the bridge far behind them, they were giving the foam-flecked, stumbling horses a rest under cover of the dusk, Dundich said to Roshchin: | Когда мост остался далеко позади и были уже сумерки и взмыленным коням, начавшим спотыкаться, дали передышку, - Дундич сказал Рощину: |
| "I feel ashamed of myself before you and the other comrades. I've often had to upbraid myself for showing off.... Danger is intoxicating, sharpens the wits, makes a man in love with himself, so that the aim is forgotten, and all sense of responsibility is lost... and afterwards comes repentance ... every time.... If my comrades were to get off their horses this minute, and drag me off mine by the leg and give me a sound drubbing, I would not be the least offended, it would even be a relief...." | - Мне очень неприятно перед вами и перед товарищами... Много раз я ругал себя за щегольство... Опасность пьянит, ум обостряется, влюблен в самого себя, забываешь о цели и ответственности... И потом всегда раскаиваешься... Если бы сейчас товарищи слезли с коней, стащили меня за ногу и отколотили, - я бы не обиделся, даже почувствовал бы облегчение... |
| Roshchin threw back his head and laughed heartily-he, too, had felt the need of relaxation, after the prolonged strain he had undergone. | Рощин закинул голову и громко захохотал, - ему тоже нужно было освободить себя от длительного, сдавившего его всего напряжения. |
| "You certainly do deserve a licking, Dundich-especially for the cigarette in the entry...." | - А и верно, Дундич, стоило вас хорошенько отдубасить - особенно за ту папиросочку в подъезде... |
| Budyonny's ruse had worked. | Хитрость Буденного удалась. |
| Mamontov and Shkuro, after reading the letter, delivered with such incredible audacity into their very hands, were seized with indescribable rage. | Мамонтов и Шкуро, прочтя его письмо, переданное с таким неслыханным нахальством лично им в руки, пришли в неописуемую ярость. |
| What confidence was required to have written like that, actually naming the day and hour of the taking of Voronezh! | Чтобы так писать, да еще назначить день и час взятия Воронежа, - нужна уверенность. |
| And Budyonny evidently had that confidence. | Значит, она была у Буденного. |
| The White generals completely lost their balance. | Генералы потеряли чувство равновесия. |
| Budyonny's plan for the defeat of the White cavalry was based on a counterattack by all his own concentrated forces in succession against the three columns of the Don and Kuban divisions endeavouring to surround him. | Его план поражения белой конницы строился на контратаке всеми своими сосредоточенными силами последовательно против трех колонн донских и кубанских дивизий, стремившихся окружить его. |
| These had delayed their offensive, contenting themselves with reconnoitring. | Они медлили с наступлением и ограничивались разведкой. |
| Now he was quite sure that they would rush headlong to the attack. | Теперь он был уверен, что они бросятся на него очертя голову. |
