| "Right! Right!" | "Так, так..." |
| "The task of the ataman Krasnov is much more narrowly defined-for it is hard to get Cossacks to fight outside the Don district. | - У атамана Краснова задача много уже, - потому что казаков за границы Дона поднять трудно. |
| You know the saying: the Cossack eats well, and sleeps well, and that's why he looks well. | Знаете поговорку: потому казак гладок, что поел -да на бок. |
| It is when he is defending his own hut that the Cossack is at his most valiant. | Казак удал, когда дерется за свою хату. |
| And yet Krasnov's counterrevolution is just now the most dangerous of all for us. | Но зато красновская контрреволюция в настоящее время для нас опаснее всех. |
| If we are driven out of the Volga districts and lose Tsaritsyn, Krasnov and Denikin will be able to join up with all the Siberian counterrevolutionary forces. | Если мы будем оттеснены от Волги и потеряем Царицын, Краснов и Деникин соединятся со всей сибирской контрреволюцией. |
| Fortunately for us, there is not complete agreement between Krasnov and Denikin. | На наше счастье, между Красновым и Деникиным договоренности полной нет. |
| The Don Cossacks call the Volunteers 'strolling musicians' and the Volunteers call the Don Army 'German harlots'.... But we mustn't let that console us. | Донцы называют добровольцев "странствующими музыкантами", а добровольцы донцов -"немецкими проститутками"... Но этим нечего утешаться. |
| We must meet the counterrevolutionary plan with a great plan of our own, and this means, first and foremost, the proper organization of the Red Army, and not just roving guerrilla warfare." | Плану контрреволюции мы должны противопоставить свой большой план, а это, в первую голову, правильная организация Красной Армии, без партизанщины на колесах... |
| Sharigin, with a jealous glance at Telegin, put in: | Шарыгин, ревниво поглядывая на Телегина, вставлял: |
| "That's all quite true.... And so, Comrades, we return to what I began with.... What is revolutionary discipline?" | -Вот это правильно... Итак, товарищи, мы вертаемся к тому, с чего я начал... Что ж такое революционная дисциплина?.. |
| During one of these discussions, Anisya Nazarova, suddenly stretching one hand in front of her as if she were blind, began speaking in level tones, which were, however, so impressive that all turned towards her and began to listen: | В одну из таких бесед Анисья Назарова, неожиданно протянув перед собой, как слепая, руку, сказала ровным голосом, но таким значительным, что все обернулись к ней и стали слушать: |
| "Excuse me, Comrades, for interrupting," she said. "This is what I want to tell you...." | -Извините, товарищи, что я вам скажу... Вот про такие дела я вам расскажу... |
| And this is Anisya's story: early one morning, almost before daybreak, Anisya Nazarova went out to milk the cow. | Рано утром, чуть завиднелось, Анисья Назарова пошла доить корову. |
| But just as she was opening the door of the warm byre, where Burenka was mooing anxiously in the darkness, she heard the sound of shots from the steppe. | Но только открыла теплый хлев, откуда из темноты просительно замычала Буренка, -послышались выстрелы из степи. |
| She set down the pail, and settled her shawl over her head. | Анисья поставила ведро, поправила на голове платок. |
| Her heart was racing, and her knees began to give as she went towards the wicket gate, but she managed to get it open. | Сердце у нее билось, и, когда пошла к калитке, ноги обмякли. |
