Читать «Филип Сидни Аркадия (2011)» онлайн - страница 512

Глава шестая Подняв взгляд на судью и скрестив на груди руки, прежде простертые к нему, Пирокл замолчал, являя всем собравшимся свою решительную покорность тому, что ему будет назначено в наказание. Надо отметить, что Филанакс, его непримиримый противник, внимательно вслушивал- ся в его слова, разве лишь вначале его отвлекли письма, присланные ему царевной Памелой и госпожой Филоклеей, которые всю ночь обсуждали и оплакивали свое положение, а также положение своей матери (они и предположить не могли, что она совершила такое преступление), но ре- шили, что если ее подвергнут суду, то он, конечно же, будет законным и справедливым, и ей не потребуется их помощь или она откажется от нее, поэтому их мысли обратились на то, что им было ближе, и обе написали письма в защиту тех, в ком заключалось их счастье. Робкая сердцем Филоклея написала так: «Господа, мне неведом ваш приговор мне, но ведомо, что я сама ре- шила для себя: не долее я буду радоваться жизни, чем смогу радовать- ся супружеству с тем, кого небеса на мое великое счастье предназна- чили мне в супруги. Пусть те, кто осудят его, казнят и меня. Пусть моя смерть насытит их страсть к убийству. Что он мог совершить такого, чему я не была бы причиной? Посмотрите на него непредвзято, молю вас, разве не сияют его глаза всеми известными на земле добродете- лями? Посмотрите, неужели у него лицо убийцы? Если вы получше узнаете его, то сами скажете, что бесчеловечно подозревать челове- ка, столь превосходящего других в добродетелях. Подумайте сами, неужели боги обманулись в своем творении? Даже смертные ваятели используют мрамор лишь для благородной цели. Неужели вышние силы подарили свой безупречный облик недостойному? О, погово- рите с ним, выслушайте его, узнайте его, не погасите земной свет! Неужели вы думаете обрадовать душу моего отца, убив его великую любовь? Неужели из-за ложного подозрения вы забыли обо всем том, что он сделал для царской семьи? Нет, пусть Аркадия не будет прокля- та человечеством во веки веков за то, что погубила такого человека. Перед вами великий царевич! Я говорю так, потому что знаю, пото- му что видела тому доказательства. Почему мне не позволено прийти к вам (я никого из вас не обидела, никому не отказала в помощи, ча- сто смягчала гнев моего отца), ведь я всегда искала способ обратить на вас милость царя? Я всегда любила вас как отцов и братьев, и вы не отнимайте у меня того, кто мне дороже жизни. Не рвите то, что наве- ки соединено в моей душе. Если он не нравится вам (о боже, неужели такое возможно?), отдайте его мне, пусть он принадлежит мне. Вы знаете, у меня нет права на власть, и это письмо я пишу не как царев- на. Однако если вы в своем жестокосердии решите иначе (лучше мне 622

умереть, чем узнать об этом!), тогда я повторяю то, что уже написала в начале: казните и меня тоже, если только, желая быть совсем без- жалостными, вы не добиваетесь, чтобы я собственными руками убила себя — дочь вашего царя». Памела же (намереваясь отправить письмо высшему собранию знати, ибо сестер так строго охраняли, что они не имели представления о новых порядках) написала так: «Господа, в том положении, на которое вы обрекли меня, я не могу не писать, потому что не могу молчать. Как мне молчать, если у меня остались только мои слезы, свидетельствующие о постигшем меня не- счастье? И как мне не писать (ведь говорить я могу лишь с моим тю- ремщиком), хотя я не знаю, что писать и кому. Мне одинаково трудно понять, о чем писать и о чем не писать, так мало у меня надежды на вашу благосклонность, ибо слишком много обид мне пришлось пре- терпеть. Нет, я знаю, кому писать и как величать тех, кому я пишу. Мои повелители? Вам придется сочинить новые законы, чтобы я мог- ла засвидетельствовать вам свое почтение. Или мне унизиться и при- знать вас ровней себе? Тогда покажите мне, умоляю вас, нашего гос- подина и повелителя. Может ли наследница Базилия называть себя вашей царицей? Увы, я ваша узница. Но кем бы я ни была и кем бы ни были вы, вам я предназначаю эти печальные строки, я говорю вам и говорю то, что всегда будет в моем сердце: как бы вы ни обошлись, по-доброму или по-худому, с прекрасным царем, которого взяли под стражу вместе со мной, а потом силой увели от меня, я всегда буду помнить об этом, как если бы вы так обошлись со мной. Урожденный царь, он достоин быть моим супругом, и он есть мой супруг, по до- стоинству избранный мною. Поверьте, поверьте же мне, вы станете изменниками, если убьете меня, но если сохраните мне жизнь, его убийцы понесут наказание как изменники. Вы думаете, я ничего не понимаю? Думаете, я еще дитя и не знаю, что вы, поднимая на него руку, поднимаете руку и на меня тоже? Разве его позор не упрек мне? Он не сделал ничего такого, чего я не одобрила бы. Вот ваше утеше- ние мне в смерти моего отца — в нем много позора и нет печали. Разве вы поступали бы так, если бы не желали убить меня и лишить власти? Так убейте, молю вас. Самое время мне возненавидеть мою слишком долгую жизнь, если вы возненавидели меня, когда я еще не стала ца- рицей. Но я повторяю и готова повторять это вновь и вновь, без него мне не жить, разве лишь чтобы отомстить вам за него. Или судите нас по справедливости и сохраните жизнь обоим, или будьте мудрыми и убейте обоих. Если я ваша царица, то приказываю вам сохранить ему жизнь; если же я никто, тогда мы оба умрем. Я не лгу вам, за ним нет никакой вины, кроме той, что он сопровождал меня в моем бегстве. Поэтому я заканчиваю так: если вы судите его, то судите и меня. И не думайте, что вы решаете, жить или не жить чужеземцу (хотя и как 623