Читать «Филип Сидни Аркадия (2011)» онлайн - страница 507

жи), не было у нее, скажем так, наставника? Или был наставник, но не было заговора? А могли быть заговор без второго заговорщика? А если все же был второй заговорщик, то кто он, кому она, я уверен, поведала свои мысли, возможно, отдав и тело тоже? Не принимай ее слова о том, что на ней одной вся вина, всерьез, потому что те люди, которые извергли из своих душ все доброе, бывает, гордятся содеянным злом и, не в силах про- славиться чем-нибудь другим, жаждут прославиться своей приверженно- стью беззаконию, которому могут сохранять верность, Господь свидетель, до последнего вздоха, покрывая своих сообщников, полагая великой до- блестью изображать бесстрашие перед небесами и бесстыдство перед людьми. Пусть преступление Гинесии умрет вместе с нею, но тогда скажи, за- чем он явился сюда? Почему явился один, если он царевич? И почему так богато одет, если он не царевич? Почему он был женщиной, а те- перь стал мужчиной? Почему теперь его зовут Даифантом, а прежде зва- ли Зелманой? Зачем вся эта игра? Но если у игры была цель, то какая еще могла быть цель, если не смерть моего возлюбленного господина? Неужели его долгие тайные беседы с Гинесией, притворная любовь к под- давшемуся на обман Базилию, пещера, ставшая жилищем, и жилище, ставшее капищем, в конце концов, все переодевания и увертки, которые ни один поэт не сумел бы поместить в одну поэму, разве все это не было ради чудовищного убийства царя? О змеиное тщеславие, оно так может извергнуться, что непременно проскользнет туда, куда ему больше все- го хочется! О порочный человеческий разум, который подчиняется столь мерзким желаниям! О, до чего же безнадежны те, кого не ужасает урод- ство подобных противоестественных желаний! Но даже если, оказав преступнику особую милость, предположить, что во всем том, о чем я говорил, судьба сыграла свою великую роль, судив столь несчастливый конец, предположить, что все хитроумные уловки имели целью меньшее зло, я прошу тебя, твоя милость, госпожа Даифант, скажи мне, как ты оправдаешь то, что уступила царице свое жи- лище именно тогда, когда она приготовилась завершить мерзкое дело? Чем прикроешь то, что укрыла ее своим плащом? Сошлешься на случай? Уж не звезды ли заставили тебя наскучить своим жилищем и своими одеждами именно тогда, когда нашему царю была назначена смерть? Что ты скажешь на это, бесстыдный человек, бесчестящий и мужчин, и жен- щин? Нет, увы мне, я трачу слишком много слов, когда дело яснее ясно- го. Четыре необъезженных жеребца (которые по нашим законам должны стать палачами царскому убийце) пусть решат это дело. Нет, подожди, меня так увлекла моя преданность возлюбленному мо- нарху, что я едва не забыл о втором обвинении и втором мерзком преступ- лении этого человека — я говорю о насилии над госпожой Филоклеей, которым, словно оно под стать женскому обличью, он пришел похва- ляться сюда. По правде говоря, наши законы полагают за это не такую жестокую казнь, но все равно казнь, как и за первое преступление. Если все взвесить, не из одного ли грязного источника мы получили убийство 617