| Rubashov tried to withstand his gaze. | На этот раз Рубашов выдержал взгляд следователя. |
| "I don't see," he said, "how it can serve the Party that her members have to grovel in the dust before all the world. | - Мне непонятно, - сказал он, - чем я помогу Партии, если втопчу себя в прах и покрою позором. |
| I have signed everything you wanted me to sign. | Я подписал все, что вам требовалось. |
| I have pleaded guilty to having pursued a false and objectively harmful policy. | Я признал свои действия объективно вредными и контрреволюционными. |
| Isn't that enough for you?" | Неужели этого мало? |
| He put on his pince-nez, blinked helplessly past the lamp, and ended in a tired, hoarse voice: | Он опять надел пенсне, беспомощно зажмурился и закончил резким от усталости голосом: |
| "After all, the name N. | - Так или иначе, имя Н. |
| S. | 3. |
| Rubashov is itself a piece of Party history. | Рубашова неразрывно связано с историей Партии. |
| By dragging it in dirt, you besmirch the history of the Revolution." | Втаптывая его в грязь, вы пятнаете Революцию. |
| "To that I can also reply with a citation from your own writings. | Глеткин снова заглянул в папку. - На это я тоже могу возразить цитатой из вашего дневника, -равнодушно проговорил он. |
| You wrote: | - Вы пишите: |
| " 'It is necessary to hammer every sentence into the masses by repetition and simplification. What is presented as right must shine like gold; what is presented as wrong must be black as pitch. For consumption by the masses, the political processes must be coloured like ginger-bread figures at a fair.' " | "Упрощенная и бесконечно повторяемая мысль легче укладывается в народном сознании; то, что объявлено на сегодня правильным, должно сиять ослепительной белизной; то, что признано сегодня неправильным, должно быть тускло-черным, как сажа; сейчас народу нужен лубок". |
| Rubashov was silent. Then he said: | Немного помолчав, Рубашов сказал: |
| "So that is what you are aiming at: I am to play the Devil in your Punch and Judy show-howl, grind my teeth and put out my tongue-and voluntarily, too. | - Я понимаю, куда вы клоните. Вам хочется, чтобы я сыграл лубочного дьявола, - мне следует скрежетать зубами, выпучивать белесые глаза и плеваться серой - да не за страх, а за совесть. |
| Danton and his friends were spared that, at least." | От Дантона и его соратников не требовали добровольного участия в подобном балагане. |
| Gletkin shut the cover of the dossier. He bent forward a bit and settled his cuffs: | Глеткин захлопнул папку и, выпрямившись в кресле, согнал назад складки гимнастерки под скрипучим ремнем. |
| "Your testimony at the trial will be the last service you can do the Party." | - Добровольно выступив на Открытом процессе, вы выполните последнее задание Партии. |
| Rubashov did not answer. | Рубашов промолчал. |
| He kept his eyes shut and relaxed under the rays of the lamp like a tired sleeper in the sun; but there was no escape from Gletkin's voice. | Он закрыл глаза и попытался представить себе, что дремлет под горячими лучами летнего солнца. Но от глеткинского голоса он укрыться не мог. |
