| Alexei Alexeyevich Bessonov was exactly like his latest portrait in a weekly magazine. | Точно таким Алексей Алексеевич Бессонов был изображен в последнем номере еженедельного журнала. |
| The girl now had eyes for nothing but this face, with its almost repellent beauty. | Девушка не видела теперь ничего, кроме этого почти отталкивающе-красивого лица. |
| It was with something like awe that she regarded the strange features which had haunted her dreams during so many stormy Petersburg nights. | Она словно с ужасом внимала этим странным чертам, так часто снившимся ей в ветреные петербургские ночи. |
| There he was, inclining his ear towards his neighbour, and smiling, and his smile was almost naive; but in the cut of the fine nostrils, in the effeminate brows, in the marked but subtle power of the whole face, were treachery and arrogance, and something else which she could not- define, but which affected her more than all the rest. | Вот он, наклонив ухо к соседу, усмехнулся, и улыбка - простоватая, но в вырезах тонких ноздрей, в слишком женственных бровях, в какой-то особой нежной силе этого лица было вероломство, надменность и еще то, чего она понять не могла, но что волновало ее всего сильнее. |
| Velyaminov, the lecturer, red-faced and bearded, in gold-rimmed glasses, his great cranium fringed with tufts of fair, greying hair, was now replying to Akundin. | В это время докладчик Вельяминов, красный и бородатый, в золотых очках и с пучками золотисто-седых волос вокруг большого черепа, отвечал Акундину: |
| "You're as much in the right as an avalanche hurtling down from a mountaintop is right. | - Вы правы так же, как права лавина, когда обрушивается с гор. |
| We have long been awaiting the onset of a terrible era, and we have foreseen the triumph of your truths. | Мы давно ждем пришествия страшного века, предугадываем торжество вашей правды. |
| It is you, not we, who will rule the elements. | Вы овладеете стихией, а не мы. |
| But we know, also, that nothing will remain of the higher justice you hope to attain by means of factory sirens, but a heap of rubble, a chaos, amidst which man, stunned and bewildered, will grope helplessly. | Но мы знаем, высшая справедливость, на завоевание которой вы скликаете фабричными гудками, окажется грудой обломков, хаосом, где будет бродить оглушенный человек. |
| 'I thirst!' will be his cry, for he will find himself without a drop of the divine fluid. | "Жажду" - вот что скажет он, потому что в нем самом не окажется ни капли божественной влаги. |
| Beware!" Velyaminov, raising a forefinger as long and straight as a pencil, surveyed the rows of listening faces severely through his glasses. "In the paradise of which you dream, for the sake of which you are ready to convert man into a living mechanism, number so-and-so-a human being into a syllogism-in this terrible paradise, lurks the menace of a new revolution. The most terrible of all revolutions-the revolution of the spirit!" | Берегитесь, - Вельяминов поднял длинный, как карандаш, палец и строго через очки посмотрел на ряды слушателей, - в раю, который вам грезится, во имя которого вы хотите превратить человека в живой механизм, в номер такой-то, - человека в номер, - в этом страшном раю грозит новая революция, самая страшная изо всех революций -революция Духа. |
| Akundin replied coldly from his seat: | Акундин холодно проговорил с места: |
| "A human being into a syllogism-that's idealism, too!" | - Человека в номер - это тоже идеализм. |
| Velyaminov flung out his hands, leaning over the rostrum. | Вельяминов развел над столом руками. |
| The flames of the candles brought out high lights on his bald spot. | Канделябр бросал блики на его лысину. |
