| "It's a shame to muzzle a man!" | - Безобразие закрывать человеку рот! |
| "It's sheer mockery!" | - Это издевательство! |
| "Quiet there at the back!" | - Тише вы, там, сзади! |
| "Quiet yourselves!" | - Сами вы тише! |
| Akundin continued: | Акундин продолжал: |
| "The Russian muzhik is a peg to hang theories on. | - ...Русский мужик - точка приложения идей. |
| Quite true. | Да. |
| But if these theories are not integrally bound up with his age-long aspirations, with the instinctive conception of justice that he shares with the rest of mankind, they will be like the seed which fell upon stony ground. | Но если эти идеи органически не связаны с его вековыми желаниями, с его первобытным понятием о справедливости, понятием всечеловеческим, то идеи падают, как семена на камень. |
| And until people begin to regard the Russian muzhik as just a human being with an empty stomach and a back galled by toil, until they divest him of the Messianic features which some fine gentleman once upon a time invented for him, two diametrically opposed poles will continue their tragic existence-your splendid theories, conceived in the dimness of the study-and the people themselves, with whom you wish to have nothing whatever to do. No essential criticism of yourselves is here intended. | И до тех пор, покуда не станут рассматривать русского мужика просто как человека с голодным желудком и натертым работою хребтом, покуда не лишат его, наконец, когда-то каким-то барином придуманных мессианских его особенностей, до тех пор будут трагически существовать два полюса: ваши великолепные идеи, рожденные в темноте кабинетов, и народ, о котором вы ничего не хотите знать... Мы здесь даже и не критикуем вас по существу. |
| It would be irrational to waste time investigating such a conglomeration of-er-human fantasy. | Было бы странно терять время на пересмотр этой феноменальной груды - человеческой фантазии. |
| No! | Нет. |
| Our advice to you is to escape before it is too late. | Мы говорим: спасайтесь, покуда не поздно. |
| For your ideas and your treasures will be ruthlessly cast upon the dust heap of history." | Ибо ваши идеи и ваши сокровища будут без сожаления выброшены в мусорный ящик истории... |
| The girl in the black cloth dress was in no mood to trouble her head about what was said from oak rostrums. | Девушка в черном суконном платье не была расположена вдумываться в то, что говорилось с дубовой кафедры. |
| It seemed to her that, while of course all these words and arguments were extremely important, and full of significance, the really important thing was something totally different, something these people never mentioned. ... | Ей казалось, что все эти слова и споры, конечно, очень важны и многозначительны, но самое важное было иное, о чем эти люди не говорили... |
| Just then a newcomer appeared at the baize-covered table. | За зеленым столом в это время появился новый человек. |
| Seating himself with unhurried movements next to the chairman, he bowed right and left, stroking his fair hair, still wet from the snow, with frost-reddened fingers. Hiding his hands beneath the edge of the table, he sat erect in his close-fitting black frock coat, displaying a lean, opaque-skinned countenance, arched brows, enormous dark-ringed grey eyes, and a mop of hair. | Он не спеша сел рядом с председателем, кивнул направо и налево, провел покрасневшей рукой по русым волосам, мокрым от снега, и, спрятав под стол руки, выпрямился, в очень узком черном сюртуке: худое матовое лицо, брови дугами, под ними, в тенях, - огромные серые глаза, и волосы, падающие шапкой. |
