| "I'm carrying a plan to the Minister for War. | - Я везу план военному министру. |
| A few generals have drawn up a plan for the salvation of the front.... Most original it is ... whatever happens, the Allies won't be able to reproach out generals of not wishing to continue the war. | Несколько господ генералов составили план спасения фронта... Оригинально... Во всяком случае, союзникам нельзя будет упрекнуть наших генералов в отсутствии желания воевать. |
| This is the plan: to declare wholesale demobilization at the shortest possible notice, that is to say to organize the existing desertion, and thus save railway transport, artillery, munitions and food supplies. | План такой: объявить полную демобилизацию в быстрые сроки, то есть организовать бегство и тем спасти железные дороги, артиллерию, огневые и продовольственные запасы. |
| To give our Allies a firm assurance that we intend to go on with the war. | Твердо заявить нашим союзникам, что мы войны не прекращаем. |
| At the same time to form a defence army of loyal units-there are such-in the Volga districts; to start organizing a completely new army, the nucleus to consist of voluntary divisions; simultaneously to support and form guerrilla bands.... Supported by supplies from the Ural plants and by Siberian coal and grain, to begin the war all over again...." | В то же время выставить в бассейне Волги заграждение из верных частей - таковые найдутся; в Заволжье начать формирование совершенно новой армии, ядро которой должно быть из добровольческих частей; поддерживать и формировать одновременно партизанские отряды... Опираясь на уральские заводы, на сибирский уголь и хлеб, начать войну заново... |
| "To expose our front to the Germans. To deliver our country up to plunder!" cried Telegin. | - Открыть фронт немцам... Отдать родину на разграбление! - крикнул Телегин. |
| "You and I have no country any more-only the place where it used to be." Roshchin clenched his fists as they lay on the tablecloth. "Great Russia ceased to exist at the moment when the people threw down their arms. You don't seem to realize what has already begun.... Will St. Nicholas help you now? They've forgotten how to pray to him.... Great Russia is now merely dung for the fields. Everything will have to be started all over again; the army, the state-a new soul will have to be breathed into us." | - Родины у нас с вами больше нет, - есть место, где была наша родина. - Рощин стиснул руки, лежащие на скатерти. - Великая Россия перестала существовать с той минуты, когда народ бросил оружие... Как вы не хотите понять, что уже началось... Николай-угодник вам теперь поможет? - так ему и молиться забыли... Великая Россия теперь - навоз под пашню... Все надо -заново: войско, государство, душу надо другую втиснуть в нас... |
| He drew in strong blasts of air through his nostrils, dropped his head into his hands on the table, and sobbed with hollow, rending sounds.... | Он сильно втянул воздух сквозь ноздри, упал головой в руки на стол и глухо, собачьим, грудным голосом заплакал... |
| Katya did not go home that night. Dasha made her sleep with her in her own bed, making up a bed for Ivan Ilyich in his study. Roshchin went out on to the balcony to recover from a scene which had shaken the nerves of all, got soaked in the rain, and, returning to the dining room, apologized. The most sensible thing after all, would be to go to bed. | В этот вечер Катя не пошла ночевать домой, -Даша положила ее с собой в одну постель; Ивану Ильичу постлали в кабинете; Рощин, после тяжелой для всех сцены, ушел на балкон, промок и, вернувшись в столовую, просил простить его; действительно, самое разумное было лечь спать. |
| He could hardly keep awake long enough to undress, and when Ivan Ilyich tiptoed in to put out the lamp, Roshchin was asleep, lying on his back, his hands folded on his breast. His gaunt face, the eyelids closed, the lines brought out by the bluish light of the dawn, was that of a man contending with pain. ' Katya and Dasha, lying beneath the same blanket, had a long, whispered conversation. | И он заснул, едва успев раздеться. Когда Иван Ильич на цыпочках зашел потушить у него лампу, Рощин спал на спине, положив на грудь руки, ладонь на ладонь; это худое лицо с крепко зажмуренными глазами, с морщинами, резко проступавшими от синеватого рассвета, было как у человека, преодолевающего боль. Катя и Даша, лежа под одним одеялом, долго разговаривали шепотом. |
