| What are these arms and legs for? Supposing I were to become fabulously rich-what would be the good? Think what misery to be all alone!" Dasha nodded. "But now, with you sitting there.... There's no me any more.... All I feel is that it's you, it's happiness. | Для чего эти руки, ноги... Что из того, что я, скажем, был бы сказочно богат... Но ты представляешь, - какая тоска быть одному? -Даша кивнула. - Но сейчас, когда ты сидишь вот так... Сейчас меня больше нет... Я чувствую только - это ты, это счастье. |
| You-that's everything. | Ты - это все. |
| I look at you and my head swims. I can't believe you're really breathing, living, and-mine.... Dasha, do you understand what I mean?" | Гляжу на тебя, и кружится голова, - неужели ты дышишь, ты живая и ты - моя... Даша, понимаешь что-нибудь? |
| "I remember how we sat on deck," said Dasha, "and the wind was blowing, and the wine sparkled in the glasses, and I suddenly felt as if we were drifting towards happiness...." | - Я помню, - сказала Даша, - мы сидели на палубе, дул ветерок, в стаканах блестело вино, я тогда вдруг почувствовала, - мы плывем к счастью... |
| "Do you remember how blue the shadows were?" | - А помнишь, там были голубые тени? |
| Dasha nodded, and it really seemed to her that she could remember some lovely blue shadows. | Даша кивнула, и сейчас же ей стало казаться, что она тоже помнит какие-то прекрасные голубые тени. |
| She remembered the sea gulls flying after the steamer, the low banks, the gleaming path of sunlight flung far over the water and ending up, as it had seemed to her, in a radiant blue ocean of happiness. | Она вспомнила чаек, летевших за пароходом, невысокие берега, вдали на воде сияющую солнечную дорогу, которая, как ей казалось, разольется в конце в синее сияющее море-счастье. |
| Dasha even remembered the dress she had worn.... And how many weary years had passed since then.... | Даша вспомнила даже, какое на ней было платье... Сколько ушло с тех пор долгих лет... |
| That evening Ekaterina Dmitrevna came running back from the Lawyers' Club, excited and elated, and told them: | Вечером Екатерина Дмитриевна прибежала из Юридического клуба, взволнованная и радостная, и рассказала: |
| "In Petrograd all power is in the hands of the Duma Committee; the ministers have been arrested, but terrible rumours are afloat. They say the tsar has left army headquarters, and General Ivanov is marching to quell the disturbances in Petrograd with a whole corps.... And tomorrow the Kremlin and the Arsenal are going to be stormed.... Ivan Ilyich-Dasha and I will come to you in the morning to look at the revolution!" | - В Петрограде вся власть перешла к Думскому комитету; министры арестованы, но ходят страшно тревожные слухи: говорят, государь покинул ставку, и на Петроград идет на усмирение генерал Иванов с целым корпусом... А здесь на завтра назначено брать штурмом Кремль и арсенал... Иван Ильич, мы с Дашей прибежим к вам завтра с утра смотреть революцию... |
| * XXXVIII * | 38 |
| From the hotel window the black stream of people could be seen slowly moving along narrow Tverskaya Street-everywhere heads, caps with stiff peaks, ordinary caps, shawls, the yellow patches of faces, moving, moving.... | Из окна гостиницы было видно, как внизу по узкой Тверской улице движется медленным черным потоком народ, - шевелятся головы, картузы, картузы, картузы, шапки, платки, желтые пятна лиц. |
| Onlookers in all the windows, boys on the rooftops.... | Во всех окнах - любопытные, на крышах -мальчишки. |
| Ekaterina Dmitrevna, her veil raised above her eyebrows, stood at the window, reaching out now for Telegin's, now for Dasha's hand, and repeating: | Екатерина Дмитриевна, в поднятой до бровей вуали, говорила, стоя у окна и беря то Телегина, то Дашу за руки: |
| "Isn't it terrible? | - Как это страшно!.. |
