| "Where I come from," he would say, "in the forests of Perm, in the hermitages, everything is written down in the holy books: this here war, and the devastations it will lead to-how our whole country will be ruined, and the number of people who will be left in it ... not very many, there won't.... And how a man will come out of the forests, out of a hermitage, and rule the land, and rule it by the terrible word of God." | Он говаривал: - У нас, в пермских лесах, по скитам, в книгах все прописано: и эта самая война, и как от войны будет разорение - вся земля наша разорится, и сколько останется народу, а народу останется самая малость... И как выйдет из лесов, из одного скита, человек и станет землей править, и править будет страшным божьим словом. |
| "That's mysticism," said Vasili. | - Мистика, - говорил Ванька. |
| "Blackguard! Boor! Priming himself with words! Calls himself a socialist! | -Ах ты, подлец, невежа, слов нахватался... Социалистом себя кличет!.. |
| A Cossack, and calls himself a socialist! | Какой ты социалист - станичник! |
| I used to be the same myself. | Я сам такой был. |
| If he had his way he'd rush about with his cap on one ear, seeing everything topsy-turvy, and yelling: | Ему бы ведь только дорваться, - шапку на ухо, в глазах все дыбом, лезет, орет: |
| 'Come to the struggle!' Who's the struggle against? What's it for? | "Вставай на борьбу..." С кем, за что? |
| You blockhead!" | Баклушка осиновая. |
| "Listen to the old chap," Vasili would say, jerking his thumb in the direction of his father. "He's a dangerous anarchist, doesn't know a thing about socialism, but is always ready to yelp at me for the sake of argument." | - Видите, как старичок выражается, - указывая на отца большим пальцем, говорил Васька, -анархист самый вредный, в социализме ни уха ни рыла не смыслит, а меня в порядке возражения каждый раз лает. |
| "No," interrupted Ivan Rublev, snatching a spitting ingot out of the furnace. "No, gentlemen!" And describing a half-circle in the air with the mould, he laid it adroitly beneath the descending rod of the press. "You read books, but you don't read the right ones. | - Нет, - перебивал Иван Рублев, выхватывая из горна брызжущую искрами болванку, - нет, господа, - и, описав ею полукруг, ловко подставлял под опускающийся стержень пресса, -книги вы читаете, а не те читаете, какие нужно. |
| And nobody has any humility-they never think about that. They don't understand that in our times everyone ought to be poor in spirit." | А смиренства нет ни у кого, об этом они не думают... Понятия нет у них, что каждый человек должен быть духом нищий по нашему времени. |
| "You're all mixed up, Father. Didn't you go about calling yourself a revolutionary a short time ago?" | - Путаница у тебя в голове, батя, а давеча кто кричал: я, говорит, революционер? |
| "Yes, I did. | - Да, кричал. |
| And if anything were to happen, I'd be the first to snatch up a pitchfork. | Я, брат, если что - первый эти вилы-то схвачу. |
| Why should I hang on to the tsar? | Мне зачем за царя держаться? |
| I'm a muzhik. | Я мужик. |
| Nobody knows how many acres of land I've ploughed in the last thirty years! | Я сохой за тридцать лет, знаешь, сколько земли исковырял? |
| Of course I'm a revolutionary-what d'you suppose? Don't I care about my soul's salvation?" | Конечно, я революционер: мне, чай, спасение души дорого али нет? |
| Telegin wrote to Dasha daily, but her replies were less frequent. | Телегин писал Даше каждый день, она отвечала ему реже. |
