| According to the reckoning of Ivan Ilyich, exactly at half past two he would be pressing the bell of the only door in the world-he imagined it must be of light oak with a double fanlight at the top-a door that he would have reached dead or alive. | Иван Ильич рассчитывал: ровно в половине третьего он нажмет пуговку звонка в этой единственной двери, - она ему представлялась светлодубовой, с двумя окошками наверху, - куда он притащился бы и мертвый. |
| The kitchen gardens came to an end, to be followed in endless procession by rows of mud-spattered suburban cottages, carts rumbling over roughly paved roads, fences around gardens planted with ancient lime trees, their branches stretching across side streets, brightly coloured signposts, and passers-by, all intent on their trivial affairs, oblivious of the clattering train and Ivan Ilyich at the window. Far below, a toylike tram threaded its way through a cavernous street; the dome of a tiny church showed from behind a house; and the wheels of the train rattled over the points. | Огороды кончились, и с боков дороги замелькали забрызганные грязью домишки предместий, грубо мощенные улицы с грохочущими ломовыми, заборы и за ними сады с древними липами, протянувшими ветви до середины переулков, пестрые вывески, прохожие, идущие по своим пустяковым делам, не замечая гремящего поезда и его - Ивана Ильича - в вагонном окошке; внизу в глубину улицы побежал, как игрушечный, трамвай; из-за дома выдвинулся купол церковки, -колеса застучали по стрелкам. |
| At last, at last, after two endless years the boards of a Moscow railway platform glided past the windows! | Наконец, наконец - после двух долгих лет -поплыл вдоль окон дощатый перрон московского вокзала. |
| Clean, aloof-looking old men in white aprons clambered into the carriages. | В вагоны полезли чистенькие и равнодушные старички в белых фартуках. |
| Ivan Ilyich thrust his head far out of the window, looking all round. | Иван Ильич далеко высунул голову, вглядываясь. |
| Silly, of course, for he had not told anyone he was coming. | Глупости, он же не извещал о приезде. |
| Stepping out of the station, Ivan Ilyich could not help laughing: in the square, same fifty paces away, was a long line of droshkies. | Иван Ильич вышел на вокзальный подъезд и не мог - рассмеялся: шагах в пятидесяти на площади стоял длинный ряд извозчиков. |
| Waving their mittened hands from the box seats, the drivers were all shouting: | Махая с козел рукавицами, они кричали: |
| "I'll take you, Sir!" | -Я подаю! Я подаю! Я подаю! |
| "Come on, Sir, try the black courser!" | - Ваше здоровье, вот на вороной! |
| "My droshky's a fast one, rubber-tired!" | - Вот, на резвой, на дудках! |
| The tightly-reined horses stamped, snorted and whinnied. | Лошади, осаженные вожжами, топали, храпели, взвизгивали. |
| The square resounded with shouts and cries. | Крик стоял по всей площади. |
| It seemed as if the droshkies were preparing to storm the station in a body. | Казалось, еще немного, - и весь ряд извозчиков налетит на вокзал. |
| Ivan Ilyich climbed into a high vehicle with a narrow seat; the handsome, cheeky driver asked him with kindly condescension where he wanted to go; he started off at a round trot to impress his passenger, sitting sideways and holding the reins slackly in his left hand, as the rubber tires bounded over the paving stones. | Иван Ильич взобрался на очень высокую пролетку с узким сиденьем; наглый, красивый лихач с ласковой снисходительностью спросил у него адрес и для шику, сидя боком и держа в левой руке свободно брошенные вожжи, запустил рысака, - дутые шины запрыгали по булыжнику. |
| "From the front, Your Honour?" | - С войны, ваше здоровье? |
