| Zhadov taunted her with her failure, and she reflected despairingly that, for all her breadth of outlook, as a woman she was terribly vulnerable. | Жадов дразнил ее этим, и она с отчаянием думала, что, несмотря на широту мыслей, ужасно чувствительна как женщина. |
| And yet she would not have exchanged this poverty-stricken life, with its insults, its intolerable boredom, the awed submission to her husband, and the rare moments of ecstasy, for any other. | И все же ни за какую другую она не отдала бы эту нищую жизнь, полную оскорблений, засасывающей скуки, преклонения перед мужем и редких минут сумасшедшего восторга. |
| Of late, with autumn winds whistling along the bleak shore, Zhadov had become more irritable than ever. If she so much as moved, he would bare his cruel-looking teeth, and grind out dreadful words, biting off each syllable. | В последнее время, когда засвистала осень по голому побережью, Жадов стал особенно раздражителен: не пошевелись, - сейчас же у него вздергивалась губа над злыми зубами, и сквозь зубы, отчетливо рубя слова, он говорил ужасные вещи. |
| But Elizaveta Kievna would only shudder inwardly, though her skin crept from the affront, as, never taking her eyes off Zhadov's handsome, ravaged countenance, she listened to his ravings for hours on end. | Елизавета Киевна иногда только внутренне содрогалась, тело ее покрывалось гусиной кожей от оскорблений. И все же, по целым часам, не сводя глаз с красивого, осунувшегося лица Жадова, она слушала его бред. |
| He often sent her for wine to the vaulted brick cellar, which had enormous spiders running all over it. | Он посылал ее за вином в сводчатый кирпичный погреб, где бегали большие пауки. |
| There, squatting in front of a barrel, and watching the crimson stream of Cabernet flow into the earthenware jug, Elizaveta Kievna would let her thoughts run on. | Там, присев у бочки, глядя, как в глиняный кувшин бежит багровая струйка кабернэ, Елизавета Киевна давала волю мыслям. |
| In a kind of bitter trance she imagined Arkady killing her one day, • here, in the cellar, and burying her beneath a barrel. | С упоительной горечью она думала, что Аркадий когда-нибудь убьет ее здесь, в погребе, и закопает под бочкой. |
| Many winter nights would pass. | Пройдет много зимних ночей. |
| He would light a candle and come down here, to the spiders. | Он зажжет свечу и спустится сюда к паукам. |
| Sitting in front of a barrel and watching the stream of wine, just as she was now doing, he would suddenly call her name. "Liza!" But there would be no reply-only the spiders running over the walls. | Сядет перед бочкой и, глядя вот так же на струйку вина, вдруг позовет: "Лиза..." И только побегут пауки по стенам. |
| And for the first time in his life he would weep for loneliness, for sheer misery. | И он зарыдает в первый раз в жизни от одиночества, от смертельной тоски. |
| Thus dreaming, Elizaveta Kievna compensated herself for all his insults-in the end it would be she who triumphed, not he. | Так мечтая, Елизавета Киевна искупала все обиды, - в конце-то концов не он, а она возьмет верх. |
| The wind grew in strength. | Ветер усиливался. |
| Its gusts shook the windowpanes. | Дрожали стекла от его порывов. |
| A wild voice howled from the tower, a voice that would go on howling all night. | На башне заревел дикий голос и пошел реветь, видимо, на всю ночь. |
| Not a single star shone over the sea. , | Ни одной звезды не зажигалось над морем. |
| Elizaveta Kievna had been to the cellar three times to fill up the jug. | Елизавета Киевна уже три раза спускалась в погреб, наполняла кувшин. |
| Zhadov sat there motionless and silent. | Жадов продолжал сидеть неподвижно и молча. |
