| Even her despair was dissolved in this animal horror and loathing. | Даже ее отчаяние тонуло в этом животном ужасе и омерзении. |
| She lay down on the sofa and covered herself with her coat. | Она легла на диван и прикрылась шубкой. |
| Nikolai Ivanovich came home to dinner, sat down at Dasha's feet and stroked them in silence. | К обеду пришел Николай Иванович, сел в ногах у Даши и молча гладил ее ноги. |
| "Just wait, Dasha," said Nikolai Ivanovich. "Just wait. He's missing-he's probably been taken prisoner. I know hundreds of such cases." | - Ты подожди, главное - подожди, Данюша, -говорил Николай Иванович. - Он пропал без вести, - очевидно, в плену... Я знаю тысячу подобных примеров. |
| In the night she had a dream: in a narrow, empty room, its windows covered with dust and cobwebs, a man in a soldier's tunic was sitting on the side of an iron cot. | Ночью ей приснилось: в пустой узкой комнате, с окном, затянутым паутиной и пылью, на железной койке сидит человек в солдатской рубашке. |
| His haggard face was distorted with pain. | Серое лицо его обезображено болью. |
| He was picking at his bald head with both hands, shelling it as if it were an egg, and putting what was under the skin into his mouth. | Обеими руками он ковыряет свой лысый череп, лупит его, как яйцо, и то, что под кожурой, берет и ест, запихивает в рот пальцами. |
| Dasha screamed so violently in the night that Nikolai Ivanovich appeared at her bedside, a blanket thrown round his shoulders, and for a long time could not get her to tell him what the matter was. | Даша так закричала среди ночи, что Николай Иванович, в накинутом на плечо одеяле, очутился около ее постели и долго не мог добиться, что случилось. |
| Then he measured out a few drops of valerian into a wineglass, gave some to Dasha, and took some himself. | Потом накапал в рюмочку валерьянки, дал выпить Даше и выпил сам. |
| Dasha, sitting up in bed, was beating her breast with bunched-up fingertips, and repeating softly and desperately: | Даша, сидя в постели, ударяла себя в грудь сложенными щепоткой пальцами и говорила тихо и отчаянно: |
| "I can't go on living-d'you understand? | - Понимаешь, не могу жить больше. |
| Do you understand, Nikolai, I can't, and I don't want to!" | Ты понимаешь, Николай, не могу, не хочу. |
| It was very hard to go on living after what had happened, -and to go on living as Dasha had lived up till now, was impossible. | Жить после того, что случилось, было очень трудно, а жить так, как Даша жила до этого, -нельзя. |
| The war had only had to touch Dasha with its iron finger, for all tears and all deaths to become her affair. | Война только коснулась железным пальцем Даши, и теперь все смерти и все слезы были также и ее делом. |
| And when the first days of acute despair had passed, she began to do the only thing she was capable of doing -she took a short course in hospital nursing, and went to work in a hospital. | И когда прошли первые дни острого отчаяния, Даша стала делать то единственное, что могла и умела: прошла ускоренный курс сестер милосердия и работала в лазарете. |
| At first it was very hard. | Вначале было очень трудно. |
| The wounded arrived from the front with dressings which had not been changed for days. Such an intolerable stench arose from the bandages that the nurses turned faint. | С фронта прибывали раненые, по многу дней не менявшие перевязок; от марлевых бинтов шел такой запах, что сестрам становилось дурно. |
