| Understanding at last, he rose and clambered heavily and awkwardly out of the window. | Он наконец понял, поднялся и тяжело, неловко вылез через окно. |
| Dasha closed the shutters and fell to pacing up and down the dark room. | Даша затворила ставни и принялась ходить по темной комнате. |
| She could not get to sleep all night. | Эта ночь была проведена плохо. |
| Towards morning Nikolai Ivanovich shuffled up to the door on his bare feet and asked in a drowsy voice: | Под утро Николай Иванович, шлепая босиком, подошел к двери, спросил заспанным голосом: |
| "Have you got toothache, Dasha?" | - У тебя зубы, что ли, болят, Даша? |
| "No." | - Нет. |
| "Then what was the noise in the night?" | - А что это за шум был ночью? |
| "I don't know." | - Не знаю. |
| "Extraordinary!", he muttered, and went away. | Он, пробормотав: |
| Dasha could neither sit nor lie down. | "Удивительное дело", ушел. |
| She could do nothing but pace up and down, from window to door and back again, in the endeavour to stifle her self-disgust, excruciating as toothache. | Даша не могла ни присесть, ни лечь, - только ходила, ходила от окна до двери, чтобы утомить в себе это острое, как зубная боль, отвращение к себе. |
| She told herself it would have been better if she had let Bessonov have his way. | Если бы Бессонов совладал с ней, - кажется, было бы лучше. |
| And it was with a desperate pain that she remembered the white steamer, flooded with sunlight, and how, later, the abandoned lover in the aspen grove had cooed that Dasha was in love, and how its cooing had been all lies. | И с отчаянной болью она вспоминала белый, залитый солнцем пароход и еще то, как в осиннике ворковал, бормотал, все лгал, все лгал покинутый любовник, уверяя, что Даша влюблена. |
| Glancing at the bed, turning white in the dawn, that terrible place on which such a short time ago, a human visage had been turned into a bestial mask, Dasha felt she would not be able to live with this consciousness. | Оглядываясь на белевшую в сумраке постель, страшное место, где только что лицо человеческое превращалось в песью морду, Даша чувствовала, что жить с этим знанием нельзя. |
| She was ready to undergo any torture rather than this feeling of disgust. | Какую бы угодно взяла муку на себя, - только бы не чувствовать этой брезгливости. |
| Her head was burning and there seemed to be cobwebs over her face, her neck, her whole body, which she would have given anything to be able to tear away. | Г орела голова, и хотелось точно содрать с лица, с шеи, со всего тела паутину. |
| Now it was the unmistakable light of day which was streaming through the chinks in the shutters. | Наконец свет сквозь ставни стал совсем яркий. |
| In the house, doors were banged, and a ringing voice exclaimed: | В доме начали хлопать дверьми, чей-то звонкий голос позвал: |
| "Matryosha! Bring some water...." Nikolai Ivanovich woke up and could be heard through the wall cleaning his teeth. | "Матреша, принеси воды..." Проснулся Николай Иванович и за стеной чистил зубы. |
| Dasha splashed her face with water, and went on to the beach, pulling her cap well over her brows. | Даша ополоснула лицо и, надвинув на глаза шапочку, вышла на берег. |
