| He turned away from her, and covered his face with his hands. | Он отвернулся от нее и закрыл лицо руками. |
| 'I can't think,' said she, with gloomy defiance in her tone, 'how it comes about. | - Я не могу думать, - сказала она с мрачной безучастностью в голосе, - о том, что произойдет. |
| Here is my boy-good son, just man, tender heart-and he fails in all he sets his mind upon: he finds a woman to love, and she cares no more for his affection than if he had been any common man; he labours, and his labour comes to nought. | Вот мой мальчик - хороший сын, справедливый человек с нежным сердцем - и он терпит неудачу во всем, к чему стремится: он полюбил женщину, а ее мало заботит его чувство, словно он самый обычный человек; он трудится, а его труд не приносит успеха. |
| Other people prosper and grow rich, and hold their paltry names high and dry above shame.' | Другие процветают и обогащаются, и их жалкие имена не задевает тень стыда. |
| 'Shame never touched me,' said he, in a low tone: but she went on. | - Стыд никогда не касался меня, - тихо ответил он, но она продолжила: |
| 'I sometimes have wondered where justice was gone to, and now I don't believe there is such a thing in the world,-now you are come to this; you, my own John Thornton, though you and I may be beggars together-my own dear son!' | - Порой я удивлялась, куда девалась справедливость, а теперь я даже не верю, что она есть в этом мире, теперь и ты это узнал. Ты, мой родной Джон Торнтон, хотя мы с тобой можем стать нищими... мой дорогой сын! |
| She fell upon his neck, and kissed him through her tears. | Она обняла его и поцеловала сквозь слезы. |
| 'Mother!' said he, holding her gently in his arms, 'who has sent me my lot in life, both of good and of evil?' | - Мама! - сказал он, нежно обнимая ее, - кто определил мою судьбу? |
| She shook her head. | Она покачала головой. |
| She would have nothing to do with religion just then. | С этих пор она не станет обращаться к религии. |
| 'Mother,' he went on, seeing that she would not speak, 'I, too, have been rebellious; but I am striving to be so no longer. | - Мама, - продолжил он, поняв, что она не ответит, - я тоже был непокорным, но я стараюсь больше таким не быть. |
| Help me, as you helped me when I was a child. | Помоги мне, как ты помогала, когда я был ребенком. |
| Then you said many good words-when my father died, and we were sometimes sorely short of comforts-which we shall never be now; you said brave, noble, trustful words then, mother, which I have never forgotten, though they may have lain dormant. | Тогда ты говорила много хороших слов... когда мой отец умер, и мы жили без удобств, которых теперь мы будем лишены навсегда. Тогда ты произносила смелые, благородные, искренние слова, мама, которые я никогда не забывал, хотя, возможно, они были обманом. |
| Speak to me again in the old way, mother. | Поговори опять со мной, как прежде, мама. |
| Do not let us have to think that the world has too much hardened our hearts. | Не позволяй нам думать, что мир слишком ожесточил наши сердца. |
| If you would say the old good words, it would make me feel something of the pious simplicity of my childhood. | Если бы ты снова повторила те хорошие слова, я бы с детской наивностью вновь доверился Богу. |
| I say them to myself, but they would come differently from you, remembering all the cares and trials you have had to bear.' | Я бы произнес их сам для себя, но из твоих уст они звучат иначе, если вспомнить все заботы и испытания, которые тебе пришлось вынести. |
