Читать «Размышления VII-XI (Чёрные тетради 1938-1939)» онлайн - страница 28

И все же тут и там рассеяны редкие <люди>, которые предчувствуют иное, которые знают, что помочь может только это, а не возврат в бывшее.

С тех пор как фтхтц; была лишена власти, все величие искусства пришло в беспорядок, и искусство становится тем запутаннее, чем сноровистее и чаще распространяется умение, а историографическое знание становится по силам каждому (handlich ge-macht wird).

49

Вопрос: в какой мере историография искусств еще соучаствовала в разрушении истории искусств? Или так: историография искусств возникает лишь тогда, когда уже началось внутреннее разрушение истории искусств? В XIX веке эти «движения», как кажется, выглядят отчетливее, —но как обстоит дело в более ранние времена? С какого момента существует историография? Со времен отцов церкви — т.е. с конца эпохи античной Греции. Фукидид —не «историограф».

Все исключительное ведет свое начало от отказа 69 и отречения; и то и другое пересекаются в редчайшей взаимоотсылке (Zugewiesenheit). В самой дальней дали —безмерная близь. Это время-свободное-пространство (Zeit-spiel-Raurn) есть истина Бытия, раз уж оно стало о-своением Da-sein Богом.

50

Революции (<S.> 77) —суть перевороты уже имеющегося в наличии, но никогда не превращение в нечто совершенно иное. Они могут подготавливать превращения, но могут их и подрывать. История западноевропейского человека сходится к одной точке, каковую можно пройти только путем решений, тип которых оставался чуждым в предшествующей истории (см. О событии —Решения).

Первое и потому наиболее давнее решение затрагивает само Решающее (das Entscheidungshafte): Бытие. Строит ли человек —принадлежащий к сущему и с тех пор постоянно вверенный Бытию —свою

сущность из самого Бытия и из основания своей истины или же помрачение Бытия завершается устроением сущего в сущем как устанавливаемом и остав-денность сущего бытием приведет вместе с оставлен-ностью человека бытием в то конечное состояние, жуть которого заключается не в однообразии, а в бесконечности якобы все еще нового,—не-приютность (Un-heimlichkeit), которую как таковую невозмож- 70 но больше познать, поскольку человек во всем освоился — возможно, даже в скуке от себя самого, которая маскируется перед ним сначала в форме высшей деятельности и безграничного использования всех средств устроения сущего. Тот, кто в своем мышления вышел за пределы крайней и тем самым ближайшей решающей точки истории, должен иметь в виду возможность этого окончания бесконечности в одинаковом, чтобы знать, как мало здесь могут сделать перевороты, поскольку они все больше могут только откатываться в прошедшее и в свою давно уже историографически просчитанную традицию.

Первое и самое давнее решение должно вначале отделить друг от друга Бытие и сущее, между которыми высшее решение должно основать свое промежуточное и свободное пространство. Это решение (раз-деление, Ent-scheidung) было бы не самым давним, а значит, не старейшим, если бы оно, будучи уже искаженным и достаточно сокрытым, в каком-то обличье не достигло открытости. Наконец оно заключено в колею предшествующего (метафизического) мышления —как «различение» бытия и сущего (онтологическое различие). То, что, как кажется, возвращает на уровень «Логики», на самом деле мыслилось в смысле наброска и Da-sein, что сразу же запрещает выдвигать различаемые (Бы- 71 тие и сущее) как два представимых предмета и относиться к ним с соответствующим равнодушием.