Читать «Размышления VII-XI (Чёрные тетради 1938-1939)» онлайн - страница 30

Или история мышления есть скорее ярое и веселое бегство прочь от этого пути и от точки решения, к которой он подводит?

53

Какой вес ты вкладываешь в сущее, уже определено способностью нести <его> (Tragerschaft), исходящей из сущности истины, каковая способность предписана ей реющей силой Бытия. А откуда <происхо-дит> оно, если для него недостаточно никакого истока из сущего?

54

Там, где движения подаются как образец истории, первым результатом оказывается оцепенение, застой. Застойное предоставляет убежище пустому 74 и понятному — понятное распространяется <исходя

из> масштаба «простого». И все же простое является непостижимым и избежавшим всяких расчетов — что чаще скрывается, чем предлагает себя явно.

55

Искусство-, что происходит, когда само искусство делается предметом «празднества» и это празднество «возвышается» до уровня организации? Это недвусмысленное доказательство — возможно, уже весьма излишнее, —что искусство закончилось—да и должно закончиться. Насколько мощнее могло бы проявиться это еще скрытое Бытие, если бы мы уже были способны признать этот конец и понять, что это означает,—вместо этого мы затуманиваем чувства и дух «историографическими» представлениями, которые не несут в себе никакой исторической необходимости, но только историографически оправдывают сегодняшнее как самое последнее и новейшее историографическое.

Если какой-либо народ уже не может славить своих богов, но свою «религию» должен переживать как «переживание» в организованных с этой целью празднествах, то даже обезбоживание покидает его и он есть только игралище разнузданной махинации, которая прикрывается мимолетностью смены одного мероприятия другим.

|Саким образом и с какой целью можем мы сегодня _еще размышлять «об» искусствах? Вопрошая, не следует ли рискнуть — не подвергая художественную деятельность (Kunstbetrieb) «сущему»,—и таким образом вывести на свет осмысления поверхностность (Vordergrundlichkeit) всякого «переживания» в его расширении, а всех, в том числе историографов искусств, кто, участвуя в художественной деятельности, предоставляет себе занятие и подтверждение, разоблачить в их случайности и оставленности всякой нуждой. Не принуждает ли этот риск <оказать-ся> вблизи Бытия и не ставит ли он под вопрос всякую культурную деятельность? В действительности она стремится к тому же самому, что по-своему поощряет беспочвенный (bodenlos) «культур-болыпе-визм», и то, что некогда было необходимыми путями для определенного и ограниченного движения, ведущего к закату (т.е. к величию), теперь это — округленные в себе цели и «ценности» как повод избежать исторических решений и только обеспечить <существование> человека как Subjekturn. Поскольку шаг к этому связан с сущностью Нового времени, но определенно был сделан во всей широте историографического представления (Veranstaltung) истории впервые в XIX столетии, должно также наступить время —причем довольно скоро,—когда XX век 76 должен решиться на защиту именно XIX столетия. Без этого XX век ложно истолкует и неверно поймет свои первоочередные мероприятия и проекты.