Читать «Размышления VII-XI (Чёрные тетради 1938-1939)» онлайн - страница 19

Не возвышается ли тут «массовость» до <уровня> личности, а условие — едва ли обдуманное и понятое—до безусловного? Не является ли все чересчур легким, поскольку выискался низкий противник? Не граничит ли это с роком, поскольку это «мыслится» отчасти хорошим и наилучшим образом? Но можно ли избежать этого, пока мы пребываем на грани безысторичности?

36

Кант: не вычеркнуть ли его из истории немцев после того, что он сделал в отношении «народности»; даже если ставить ему в заслугу «категорический императив» с его «национальным» влиянием, 46 императив мыслится как «человеческий», а не «народный». Для чего еще нужен Кант, для чего вообще нужны еще «мыслители», разве что для упоминания на культурно-политических мероприятиях, чтобы не осрамиться?

Но если спросить серьезно —для чего еще Кант? Чтобы на его произведениях упражнять свое мышление? Чтобы историографически доказывать, что у немцев и такое когда-то было и что отсюда началось «историческое» влияние на последующие столетия? Но насколько маловажно все это —или все-таки, несмотря ни на что, в этом творчестве (Werk) еще происходит нечто связанное с будущим, столь «актуальное», что имеет отношение к теперешней современности в ее сокрытой сущности? Понимание трансцендентальной субъективности субъекта — разве это не значительный шаг, благодаря которому субъект как таковой представлен глубже и тем опаснее, а значит, и насущнее? Не проявится ли в этом мышлении область, которую когда-нибудь обязательно должно вначале пройти преодоление Нового времени, если этой эпохе не суждено загнуться в результате слепого самоуродования?

Для чего еще Кант? В качестве некоего еще не проторенного пути, чтобы поддерживать осмысление новоевропейского человека на должной глубине; ибо только благодаря Канту заранее под го- 47 товлена далеко еще не исчерпанная возможность уберечь понимание субъективности субъекта от более грубых ошибок психологических и биологических толкований — т.е. вернуть антропологию на метафизический уровень, на котором полемика с ней станет по-настоящему трудна и тем самым превратится в борьбу. Но последняя должна начаться, потому что лишь борьба есть форма, в которой мы проникаем в нашу сущность, и потому что эта борьба должна быть борьбой осмысления.

Почему же Кант? Потому что он немецкий мыслитель, который наиболее немецким образом — по-западноевропейски — мыслил «человечество» — т.е. в своем понимании мыслил сущность человека? Почему же Кант? Потому что он есть толчок (Ап-stofi) в нашей истории, один из тех толчков, которые набирают силу, лишь начав ударять, которые тем богаче и исторически восходят к своей единственности, чем меньше их делают для какой-либо краткосрочной современности так или иначе —используя или отвергая — «сопряженными с современностью».

37

Противники-современники одной эпохи всегда смотрят только в то, что было, а ведут себя, однако, как преемники. Но основа грядущей будущности