| "No, no, no." | -- Нет, нет, нет! |
| He appealed to his son. | Он повернулся к сыну: |
| "But what is the matter with her? | -- Да что с ней? |
| I never saw her like this." | Я никогда не видел ее такой. |
| "It is nothing," said Pierre, "she is a little hysterical." | -- Ничего страшного, -- ответил Пьер, -- просто нервный припадок. |
| And he felt as if it were a comfort to him to see her suffering thus, as if this anguish mitigated his resentment and diminished his mother's load of opprobrium. | Ему становилось легче при виде терзаний матери, и гнев его остывал, словно эти слезы смягчали ее позорную вину. |
| He looked at her as a judge satisfied with his day's work. | Он смотрел на нее, как судья, удовлетворенный делом своих рук. |
| Suddenly she rose, rushed to the door with such a swift impulse that it was impossible to forestall or to stop her, and ran off to lock herself into her room. | Но вдруг она вскочила и бросилась к двери так внезапно и неожиданно, что ни Ролан, ни Пьер не успели остановить ее; она убежала в спальню и заперлась. |
| Roland and the doctor were left face to face. | Ролан и Пьер остались одни. |
| "Can you make head or tail of it?" said the father. | -- Ты понимаешь что-нибудь? -- спросил Ролан. |
| "Oh, yes," said the other. "It is a little nervous disturbance, not alarming or surprising; such attacks may very likely recur from time to time." | -- Да, -- ответил сын, -- это просто легкое расстройство нервов, которое часто дает себя знать в мамином возрасте. Такие припадки могут повториться. |
| They did in fact recur, almost every day; and Pierre seemed to bring them on with a word, as if he had the clew to her strange and new disorder. | Действительно, они стали повторяться у нее почти каждый день, и Пьер умел вызывать их по своему желанию, точно владея тайной ее странного, неведомого недуга. |
| He would discern in her face a lucid interval of peace and with the willingness of a torturer would, with a word, revive the anguish that had been lulled for a moment. | Он подстерегал на ее лице выражение покоя и с изощренностью палача одним каким-нибудь словом пробуждал затихшую на мгновение боль. |
| But he, too, was suffering as cruelly as she. | Но и он страдал, и не меньше, чем она! |
| It was dreadful pain to him that he could no longer love her nor respect her, that he must put her on the rack. | Он жестоко страдал оттого, что больше не любил ее, не уважал, оттого, что мучил ее. |
| When he had laid bare the bleeding wound which he had opened in her woman's, her mother's heart, when he felt how wretched and desperate she was, he would go out alone, wander about the town, so torn by remorse, so broken by pity, so grieved to have thus hammered her with his scorn as her son, that he longed to fling himself into the sea and put an end to it all by drowning himself. | Разбередив кровоточащую рану, нанесенную им сердцу женщины и матери, насладившись ее мукой и отчаянием, он уходил из дому и долго бродил по городу, терзаясь раскаянием, мучаясь жалостью, скорбя о том, что так унизил ее своим сыновним презрением. Уж лучше броситься в море, утопиться, чтобы положить конец всему! |
| Ah! How gladly now would he have forgiven her. | С какой радостью он теперь простил бы ее! |
| But he could not, for he was incapable of forgetting. | Но это было выше его сил, он не мог забыть. |
