Читать «Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты» онлайн - страница 68

Ги де Мопассан

She had surely bewailed her sin, and then, little by little, had almost forgotten it. Конечно, она оплакивала свое падение, но мало-помалу почти забыла о нем.
Have not all women, all, this fault of prodigious forgetfulness which enables them, after a few years, hardly to recognise the man to whose kisses they have given their lips? Не обладают ли все женщины, решительно все, этой необычайной способностью забвения, так что спустя несколько лет они едва узнают того, кто прижимался устами к их устам и осыпал поцелуями их тело?
The kiss strikes like a thunderbolt, the love passes away like a storm, and then life, like the sky, is calm once more, and begins again as it was before. Поцелуй разит, точно молния, страсть проносится грозой, потом жизнь, как и небо, снова безоблачна, и все идет по-прежнему.
Do we ever remember a cloud? Разве вспоминают о туче?
Pierre could no longer endure to stay in the room! Пьер не мог больше оставаться в своей комнате.
This house, his father's house, crushed him. Этот дом, дом отца, угнетал его.
He felt the roof weigh on his head, and the walls suffocate him. Он чувствовал тяжесть крыши над головой, стены душили его.
And as he was very thirsty he lighted his candle to go to drink a glass of fresh water from the filter in the kitchen. Ему хотелось пить; он зажег свечу и пошел на кухню выпить холодной воды из-под крана.
He went down the two flights of stairs; then, as he was coming up again with the water-bottle filled, he sat down, in his night-shirt, on a step of the stairs where there was a draught, and drank, without a tumbler, in long pulls like a runner who is out of breath. Он спустился в нижний этаж, а потом, поднимаясь по лестнице с полным графином, присел в одной рубашке на ступеньку, где тянуло сквозняком, и стал жадно пить воду прямо из горлышка, большими глотками, как человек, запыхавшийся от бега.
When he ceased to move the silence of the house touched his feelings; then, one by one, he could distinguish the faintest sounds. Он еще посидел, не двигаясь, и его поразила тишина дома; постепенно он стал различать малейшие звуки.
First there was the ticking of the clock in the dining-room which seemed to grow louder every second. Сначала тиканье часов в столовой; казалось, оно становилось громче с каждой минутой.
Then he heard another snore, an old man's snore, short, laboured, and hard, his father beyond doubt; and he writhed at the idea, as if it had but this moment sprung upon him, that these two men, sleeping under the same room-father and son-were nothing to each other! Потом он опять услышал храп, старческий храп, прерывистый, частый, -- видимо, это храпел отец; его передернуло от мысли, словно она впервые вспыхнула у него в мозгу, что эти двое людей, храпевшие под одной крышей, отец и сын, не имеют друг с другом ничего общего!
Not a tie, not the very slightest, bound them together, and they did not know it! Никакие узы, даже самые невесомые, не связывали их, и они этого не знали!
They spoke to each other affectionately, they embraced each other, they rejoiced and lamented together over the same things, just as if the same blood flowed in their veins. Они дружески беседовали между собой, обнимались, вместе радовались и печалились, как будто в их жилах текла одна кровь.
And two men born at opposite ends of the earth could not be more alien to each other than this father and son. They believed they loved each other, because a lie had grown up between them. А между тем двое людей, родившихся на противоположных концах земли, не могли бы быть более чуждыми друг другу, чем этот отец и этот сын; они думали, что любят друг друга, потому что между ними стояла мать.