| The remaining wagons were loaded with such rude furniture and other personal effects, as might be supposed to belong to one, ready at any moment to change his abode, without reference to season or distance. | Остальные повозки гружены были грубой мебелью и прочим домашним скарбом, каким могла располагать семья, готовая во всякий час и в любую пору года сняться с обжитого места и двинуться в дальний путь. |
| Perhaps there was little in this train, or in the appearance of its proprietors, that is not daily to be encountered on the highways of this changeable and moving country. | И в самом караване, и во внешности его владельцев, пожалуй, мало было такого, чего не встретишь каждодневно на больших дорогах страны, где все переменчиво, все в движении. |
| But the solitary and peculiar scenery, in which it was so unexpectedly exhibited, gave to the party a marked character of wildness and adventure. | Но своеобразие и безлюдье местности, куда они вторглись, наложили на переселенцев отчетливую мету дикости и авантюризма. |
| In the little valleys, which, in the regular formation of the land, occurred at every mile of their progress, the view was bounded, on two of the sides, by the gradual and low elevations, which gave name to the description of prairie we have mentioned; while on the others, the meagre prospect ran off in long, narrow, barren perspectives, but slightly relieved by a pitiful show of coarse, though somewhat luxuriant vegetation. | В небольших долинах, какие по самому строению равнины встречались путникам на каждой миле, вид был ограничен с двух сторон теми пологими подъемами, по которым прерии этого типа и получили название "волнистых", тогда как в две другие стороны уныло тянулась длинная, узкая ложбина, там и сям оживляемая зарослями довольно густой, не жесткой травы. |
| From the summits of the swells, the eye became fatigued with the sameness and chilling dreariness of the landscape. The earth was not unlike the Ocean, when its restless waters are heaving heavily, after the agitation and fury of the tempest have begun to lessen. | А с гребней подъемов открывался ландшафт, утомлявший глаза своим однообразием и до жути угрюмый. |
| There was the same waving and regular surface, the same absence of foreign objects, and the same boundless extent to the view. | Земля напоминала здесь океан, когда его беспокойные валы тяжело вздымаются после ярости еще не улегшейся бури: та же равномерно колеблемая поверхность и та же необозримая ширь. |
| Indeed so very striking was the resemblance between the water and the land, that, however much the geologist might sneer at so simple a theory, it would have been difficult for a poet not to have felt, that the formation of the one had been produced by the subsiding dominion of the other. | В самом деле, так было разительно сходство между двумя пустынями - вод и земли, - что, как ни смешна покажется геологу эта простая гипотеза, поэту невольно хочется объяснить необычайную формацию равнины сменой владычества этих двух стихий. |
| Here and there a tall tree rose out of the bottoms, stretching its naked branches abroad, like some solitary vessel; and, to strengthen the delusion, far in the distance, appeared two or three rounded thickets, looming in the misty horizon like islands resting on the waters. | Здесь и там вставало из глубины ложбины, широко раскинув голые ветви, высокое дерево, как одинокий корабль; и в подкрепление обмана появлялась в туманной дали зеленым овалом рощица, рисуясь на краю кругозора, точно остров среди океана. |
