Читать «Пол Маккартни. Биография» онлайн - страница 3

Я завел разговор с Ринго, который сидел в одном из зеленых кожаных кресел, и скоро к нам

присоединился Джон, устроившись на подлокотнике. Оба уже были облачены в концертную

униформу – черные водолазки – и держались с нами на удивление легко и доброжелательно: я чувствовал, что у меня ничуть не меньше прав здесь находиться, чем у какой-нибудь

большой шишки из Melody Maker, примчавшейся специально из Лондона. (Терпение Джона

кажется особенно поразительным теперь, когда я знаю, под каким прессингом он тогда

существовал.) Джордж так ни разу не оторвался от “Мстителей”, а Пол беспокойно ходил туда-

сюда с резинкой во рту, поджидая одного из членов Moody Blues, которые тоже должны были

сегодня играть. “Никто не видел Moodies?” – спрашивал он раз за разом. Я помню, что смотрел

на его джинсы и любопытствовал про себя, правда ли это самые обычные штаны, какими

кажутся, или это работа на заказ, с усиленными швами и заклепками, чтобы их, не дай бог, не

порвали в клочья чьи-нибудь обезумевшие руки.

Рядом на диване лежал “скрипичный” хофнеровский бас, длинношеий страдивариевский

силуэт которого уже стал фирменным знаком Маккартни. Я когда-то сам играл на гитаре, в

одном бесперспективном коллективе на острове Уайт, и чтобы показать свою близость

к Beatles, я спросил Пола, не тяжело ли носить инструмент на сцене. “Да нет, он легкий, –

сказал он. – На… Сам попробуй”. С этими словами он поднял свой бас и бросил мне. Ловец я

неважный, но каким-то образом мне удалось перехватить его двумя руками за гриф и

плечевой ремень. На короткое время я получил возможность поприжимать лады, которые

прижимал Пол Маккартни, и поотбивать большим пальцем те же струны в стальной обмотке. Я

спросил, намного ли дороже басы скрипичной формы по сравнению с обычными. “Всего 52

гинеи, – сказал он. – Понимаешь, такой уж я жмот”.

Все трое остались столь же милы, и когда я, найдя пустую страницу в блокноте, попросил

автографы для младшей сестры. “Вы у нее любимый”, – не удержался я, наблюдая, как Пол

выводит свою на удивление взрослую подпись. “Повезло мне, значит, – пробормотал он, – раз

я у нее любимый”. Никогда меня не ставили на место столь беззлобно.

Как и всем, кто брал у них интервью, мне казалось, что никому раньше не удавалось

пообщаться с ними на такой короткой ноге. “Ничего, если я еще здесь останусь?” – спросил

я Пола, а потом посмотрел в сторону Джона. “Конечно”, – кивнули оба. Тут в комнату вошел

человек с впалыми щеками, в желтой рубашке с буфами, и остановил взгляд на мне. Это был

их роуди, Нил Эспинолл, одной из главных функций которого на гастролях было говорить

журналистам слова, которые сама милая и пушистая “великолепная четверка” не могла

произнести ни при каких обстоятельствах. Скорее всего, кто-то из них просто тайно

просигнализировал ему, что посетитель становится назойливым.

“Ты, – сказал он, показав направление большим пальцем. – За дверь!”

“Но ведь… они сказали, что можно остаться”, – запротестовал я.

“А я говорю, что тебе пора уходить”, – огрызнулся он, после чего уткнулся в газету, забывая о