| Though she thought of her body as a mass of frailties, she considered her soul quite as ill, and therefore important in her life. | Собственное тело представлялось ей клубком всевозможных болезней, однако свою душу она тоже считала больной, а значит, очень важной частью себя. |
| She had once been a Catholic, but discovering that priests were infinitely more attentive when she was in process of losing or regaining faith in Mother Church, she maintained an enchantingly wavering attitude. | Когда-то она была католичкой, но, обнаружив, что священники слушают ее гораздо внимательнее, когда она готова либо вот-вот извериться в матери-церкви, либо вновь обрести веру в нее, - удерживалась на неотразимо шаткой позиции. |
| Often she deplored the bourgeois quality of the American Catholic clergy, and was quite sure that had she lived in the shadow of the great Continental cathedrals her soul would still be a thin flame on the mighty altar of Rome. | Порой она сетовала на буржуазность католического духовенства в Америке и утверждала, что, доведись ей жить под сенью старинных европейских соборов, ее душа по-прежнему горела бы тонким язычком пламени на могущественном престоле Рима. |
| Still, next to doctors, priests were her favorite sport. | В общем, священники были, после врачей, ее любимой забавой. |
| "Ah, Bishop Wiston," she would declare, "I do not want to talk of myself. | - Ах, епископ Уинстон, - заявляла она, - я вовсе не хочу говорить о себе. |
| I can imagine the stream of hysterical women fluttering at your doors, beseeching you to be simpatico"-then after an interlude filled by the clergyman-"but my mood-is-oddly dissimilar." | Воображаю, сколько истеричек толпится с просьбами у вашего порога, зная, какой вы симпатико... - Потом, после паузы, заполненной репликой священника: - Но у меня, как ни странно, совсем иные заботы. |
| Only to bishops and above did she divulge her clerical romance. | Только тем священнослужителям, что носили сан не ниже епископского, она поверяла историю своего клерикального романа. |
| When she had first returned to her country there had been a pagan, Swinburnian young man in Asheville, for whose passionate kisses and unsentimental conversations she had taken a decided penchant-they had discussed the matter pro and con with an intellectual romancing quite devoid of soppiness. Eventually she had decided to marry for background, and the young pagan from Asheville had gone through a spiritual crisis, joined the Catholic Church, and was now-Monsignor Darcy.1 | Давным-давно, только что вернувшись на родину, она встретила в Ашвилле молодого человека суинберновско-языческого толка, чьи страстные поцелуи и недвусмысленные речи не оставили ее равнодушной. Они обсудили все за и против как интеллигентные влюбленные, без тени сентиментальности, и в конце концов она решила выйти замуж в соответствии со своим общественным положением, а он пережил духовный кризис, принял католичество и теперь звался монсеньор Дарси. |
| "Indeed, Mrs. Blaine, he is still delightful company-quite the cardinal's right-hand man." | - А знаете, миссис Блейн, он ведь и сейчас еще интереснейший человек, можно сказать - правая рука кардинала. |
| "Amory will go to him one day, I know," breathed the beautiful lady, "and Monsignor Darcy will understand him as he understood me." | - Когда-нибудь, я уверена, Эмори обратится к нему за советом, - лепетала красавица, - и монсеньор Дарси поймет его, как понимал меня. |
| Amory became thirteen, rather tall and slender, and more than ever on to his Celtic mother. | К тринадцати годам Эмори сильно вытянулся и стал еще больше похож на свою мать - ирландку. |
