| As an endless dream it went on; the spirit of the past brooding over a new generation, the chosen youth from the muddled, unchastened world, still fed romantically on the mistakes and half-forgotten dreams of dead statesmen and poets. | Звон этот длился, как бесконечное сновидение, дух прошлого, благословляющий новое поколение, избранную молодежь из мира, полного пороков и заблуждений, которую все еще вскармливают на ошибках и полузабытых мечтах давно умерших государственных мужей и поэтов. |
| Here was a new generation, shouting the old cries, learning the old creeds, through a revery of long days and nights; destined finally to go out into that dirty gray turmoil to follow love and pride; a new generation dedicated more than the last to the fear of poverty and the worship of success; grown up to find all Gods dead, all wars fought, all faiths in man shaken.... | Новое поколение, день за днем, ночь за ночью, как в полусне выкрикивающее старые лозунги, приобщаемое к старым символам веры, обреченное рано или поздно по зову любви и честолюбия окунуться в грязную серую сутолоку, новое поколение, еще больше, чем предыдущее, зараженное страхом перед бедностью и поклонением успеху, обнаружившее, что все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана... |
| Amory, sorry for them, was still not sorry for himself-art, politics, religion, whatever his medium should be, he knew he was safe now, free from all hysteria-he could accept what was acceptable, roam, grow, rebel, sleep deep through many nights.... | Жалея их, Эмори не жалел себя. Он чувствовал, что какое бы поприще ни ждало его - искусство, политика, религия, - теперь он в безопасности, свободен от всяческой истерии, способен принять то, что приемлемо, скитаться, расти, бунтовать, крепко спать по ночам... |
| There was no God in his heart, he knew; his ideas were still in riot; there was ever the pain of memory; the regret for his lost youth-yet the waters of disillusion had left a deposit on his soul, responsibility and a love of life, the faint stirring of old ambitions and unrealized dreams. | Он не носил в сердце Бога, во взглядах его все еще царил хаос, по-прежнему была при нем и боль воспоминаний, и сожаление об ушедшей юности, и все же воды разочарований не начисто оголили его душу - осталось чувство ответственности и любовь к жизни, где-то слабо шевелились старые честолюбивые замыслы и несбывшиеся надежды. |
| But-oh, Rosalind! Rosalind! ... | Но - ах, Розалинда, Розалинда! |
| "It's all a poor substitute at best," he said sadly. | - Все это в лучшем случае слабое возмещение, -произнес он печально. |
| And he could not tell why the struggle was worth while, why he had determined to use to the utmost himself and his heritage from the personalities he had passed.... | И он не мог бы сказать, почему бороться стоит, почему он твердо решил без остатка тратить себя и наследие тех выдающихся людей, которых встретил на своем пути. |
| He stretched out his arms to the crystalline, radiant sky. | Он простер руки к сияющему хрустальному небу. |
| "I know myself," he cried, "but that is all." | - Я знаю себя, - воскликнул он, - но и только! |
